Шрифт:
Он расшвыривал мусор, бутылки и жестянки. Под ногами что-то переместилось и хрустнуло, возможно, позвоночник. В голове прозвучал слабый шелест благодарности. Потом он очутился на террасе. Кто-то вылетел из теней под дубовыми деревьями и ухватил Лонни за левое запястье. Он ударил правым кулаком куда-то — он не понял, куда попал. Сзади заухали и завизжали. Он понёсся дальше, прорываясь через колючие кустарники и боясь распороть себе кожу, пока не достиг чёрного кованого ограждения. Он взлетел на него в долю секунды, не переставая вопить от ужаса на одной ноте, как полицейская сирена, и приземлился с другой стороны, не обратив внимания на боль в коленях и лодыжках. Ещё одна ограда — пустяки. Он влез по ней, как загнанная на дерево кошка, и спрыгнул на песок снаружи. Сзади донеслось разочарованное шипение. Они не ожидали от него такой прыти.
— Не меня! — заорал он. — Меня вам не достать, уроды!
Он бежал куда глаза глядят через ароматные колючие кустарники, пока ноги не отказали. Он упал на песок.
Переведя дыхание, он разразился плачем, и слёзы дали ему силы ползти.
Он не знал, куда приползёт. Главное было — не останавливаться.
Прентис сидел, обложившись книгами, в Центральной общественной библиотеке Лос-Анджелеса, с одиннадцати часов утра. Сейчас было почти два. У него саднила поясница и урчало в животе, но он почему-то не мог уйти. Ему представилась Эми, говорящая: Ты всегда так легко сдавался. Как со мной, например.
Он встряхнулся и сфокусировал внимание на книге. Нельзя допустить, чтобы иллюзия присутствия Эми снова одолела его. Он перевернул страницу и увидел их. Сэма и Джуди Денвер. Книга называлась Эти загадочные голливудские вечеринки.
Денверы славились своими вечеринками. Прентис искал любую информацию о них — он хотел произвести на хозяев впечатление своим знакомством с их биографией и, кроме того, рассудить, насколько вероятно, что Митч именно там...
Он почти уже оставил поиски, как наткнулся на эту книгу — толковало исследование, сколь мог судить Прентис, о старых вечеринках времён немого кино. Нечто вроде Голливудского Вавилона. Слишком рано для Денверов. Но они были здесь: ему на глаза попались имена. Вот тут, выделенные жирным шрифтом в подписи под снимком.
Но не Сэм и Джуди Денвер, а Госпожа Штутгарт с будущим мужем, господином Сэмюэлем Денвером. Датировался снимок... 1929-м.
На фото он увидел женщину средних лет и мужчину зрелого возраста, одетых по моде Ревущих Двадцатых [49] . Денвер держал сдвинутые вместе на манер букета восемь бокалов для шампанского, а госпожа Штутгарт наливала пенящийся напиток во все восемь одновременно. Оба заливались смехом. Оливер Харди [50] в притворном изумлении взирал на сценку, а Фэй Рэй [51] пьяно налегала на плечо комика, приподняв изящную ножку. В сторонке стоял ещё один мужчина в чёрном tuxedo, держался он как-то неловко.
49
Ироническое название 1920-х гг., пародирующее старый мореходный термин ревущие сороковые.
50
Оливер Харди (1892-1957) — великий американский комик эпохи немого кино.
51
Винна Фэй Рэй (1907-2004) — американская актриса канадского происхождения, наиболее известная ролями в немых фильмах ужасов 1930-х гг.
Денвер. Только с не до конца завязанным галстуком и взъерошенными волосами, в которых словно солонку и перечницу опрокинули.
Прентис ошеломлённо смотрел на фотографию. Наверное, какая-то ошибка. Слишком стар он для человека, впоследствии произведшего фурор в Голливуде в качестве телепродюсера. Это ведь было лет тридцать спустя. А мужчине на фото по меньшей мере шестьдесят. Продюсер Привет, Гонолулу мог быть его сыном. Но справа, под заголовком Весёлая вдовушка и скорей чувственно-одобрительным описанием кокаиновых непристойностей на вечеринках овдовевшей госпожи Штутгарт значилось:
...урожд. Эльма Хох, вышла замуж за промышленника Альберта Штутгарта. Отношения их выдались бурными, и, по любопытному стечению обстоятельств, именно в бурю бедняга Альберт и выпал за борт трансатлантического лайнера, совершавшего рейс в Нью-Йорк. Несколькими годами позднее она вышла замуж повторно, за Сэма Денвера, и стала миссис Джуди Денвер. Сэм впоследствии сделал карьеру телепродюсера.
...в конце 1930-х и начале 1940-х лоск вечеринок на ранчо Дабл-Ки заметно потускнел, когда лос-анджелесские колумнисты светской хроники затравили некоторых посетителей Эльмы колкими репликами на предмет их тесных сношений с нацистской партией Германии. На заднем плане, за спинами Фэй Рэй и Оливера Харди, стоит человек, о котором известно только его имя: герр Хайнгеман, последователь пламенного фюрера Адольфа Гитлера...
Сэм и Джуди долгое время оставались бездетны, но впоследствии стали привечать на своём ранчо в окрестностях Малибу бездомных и бедных детей, организуя для них нечто вроде летнего спортивного лагеря. Обвинения в растлении малолетних, связанные прежде всего с делом девочки по имени Венди Форрестер, так и не дошли до суда, но в 1976-м «благотворительный летний лагерь» прикрыли.
Значит, это тот же самый человек!
Сколько ж ему лет, этому продюсеру? Девяносто? Сто?
Прентис встал, разогнулся и побрёл к стеллажам с микроплёнками. Тело его взывало о пище, а мозг стенал о кофе. Но ему требовалось удостовериться. И немедленно.
Через несколько минут он устроился за соседним столиком, просматривая на экране проектора старую газету. Плёнка была прескверного качества, пестрила пятнами, увеличенными частицами пыли и чем-то вроде мушиной ножки.
Variety, начало 1970-х. Фото Сэма Денвера на вручении награды в области документального кино, в Гильдии продюсеров. Вероятно, последний случай появления этого человека на публике.
На снимке красовался представительный мужчина с немного высветленными волосами, в отличном костюме. Лет ему можно было дать не более сорока. Он казался моложе, чем на снимке из Этих загадочных голливудских вечеринок.