Мама явно была довольна тем, что Джеффри оценил ее работу, хоть скромность и не позволяла ей это показать. Потребовалось немало времени, чтобы оторвать их друг от друга, но в конце концов я утащила его наверх.

– Это твоя комната? – Он встал в дверях и огляделся.

– Ага, – сказала я.

– Твое имя на стене. – Он указал на буквы, нарисованные над моей кроватью золотым и синим. В этом воспоминании они размазаны, нечитаемы.

– Это мама написала, когда я родилась, – сказала я.

Я плюхнулась на кровать и стала наблюдать, как Джеффри в носках бродит по комнате. Он рассматривал картины и рисунки на стенах. Провел руками по маленькому деревцу-толстянке на комоде. Ствол изгибался под углом почти девяносто градусов, ветви были едва ли длиннее пальца, а круглые листики аккуратно собраны в гроздья.

– Это ты вырастила? – спросил он.

Я покачала головой:

– Мама вырастила.

Он продолжил осмотр. Для моей комнаты он был слишком долговязым, как и для всего дома, но тщательно себя контролировал. Словно его миссией на Земле было не оставлять следов. Мне же нужно было оставлять отпечатки на всем, даже если их никто никогда не замечал. Я рисовала картинку за картинкой, и мне всегда было мало. Я почти не сомневалась, что умру с ощущением, будто меня здесь не было, будто я не сделала ничего такого, за что меня бы запомнили. Я была просто школьницей, у которой вечно руки в краске, а дома полно деревьев.

– Ух ты, Кот, рисуй цветы почаще! – сказал Джеффри.

Он нашел мой альбом и повернул его ко мне. Альбом открылся на развороте с голубой хризантемой, набросанной цветными карандашами.

Я нарисовала ее, потому что мама Джеффри растила хризантемы на крыльце. Красные, желтые, белые, но не синие, потому что хризантемы от природы синими не бывают. Раз уж я взялась рисовать цветок, пусть хоть чем-то отличается от настоящего. Пусть будет необычным.

– Я подумаю, – сказала я, зная, что не собираюсь.

Я не сообразила, что Джеффри взял в руки тот самый альбом. Не сообразила, что положила его на самую вершину стопки на прикроватной тумбочке.

Джеффри перевернул страницу и замер.

– Стой!

Я вскочила, потянулась за альбомом. Джеффри бесстрастно взирал на картинку.

– Знаешь, – проговорил он, – я уверен, что Джейку бы польстило, что ты его рисуешь.

– Пожалуйста, не говори ему, – сказала я. – Поклянись, что не скажешь.

Я переползла через кровать, схватила альбом и прижала его к груди.

На мгновение руки Джеффри зависли в воздухе, а потом медленно опустились к нему в карманы. Он нахмурил брови.

– Не скажу, – сказал он.

Я спрятала скетчбук в ящик тумбочки.

Повисла тяжелая тишина, а потом Джеффри спросил:

– Почему ты мне не рассказала?

– Что нарисовала его портрет? Уж простите, не знала, что вы из инспекции по делам искусств.

– Я не об этом.

– Ты же знал. Я тебе рассказывала сто лет назад, еще на той вечеринке.

– Да, но ты сказала, что это скоро пройдет. Раз уж ты целых два года собралась крашиться в моего брата, мне бы хотелось знать.

– Нет у меня никакого краша.

– Кот!

Я отшатнулась. Джеффри никогда не повышал голос.

– Какая разница? – спросила я.

– Ты же приходишь ко мне домой, – ответил он. – Ты проводишь со мной время. Это что, только из-за него?

– Нет!

Его это явно не убедило.

Лучшая подруга Джеффри Блументаля.

– Мы лучшие друзья, – сказала я. – Джейк – это не важно. Давай… объедимся пицца-палочками или «Скитлс» и… посмеемся над плохими фильмами ужасов. И собаки твои нас обслюнявят, и будет весело, как всегда. Давай?

Он бросил взгляд на ящик тумбочки.

– Джейк – это не важно? – сказал он.

– Джейк – это не важно, – повторила я. – Мы – это мы, он тут ни при чем.

Джеффри ушел.

Комната меняется. Я выползаю из-под труб – во всей котельной пусто. Я осторожно поднимаюсь по лестнице и, остановившись у двери, прислушиваюсь. В коридоре тихо.

Джеффри ушел, значит и Марк ушел. Я все равно ступаю осторожно, потому что в коридорах сейчас просторно и темно, а я знаю, что Марк умеет прятаться в тени. Когда на меня накатывают воспоминания о том, что случилось, в животе пузырьками закипает тревога.

Нужно всем рассказать, что произошло.

Нужно всех предупредить.

Нужно выяснить, кто и почему напал на Джули и как не допустить повторного нападения.

Нужно убедиться, что с Джеффри все хорошо.

Первая остановка – Фонтанный зал. Как и администрация, это место сбора, но для таких, как я. Тех преображенных, что еще не потеряли себя и не бродят по коридорам. Фонтанного зала точно раньше не было. Он располагается чуть дальше двора, где была убита Джули. В нем четыре двери, по одной в каждой стене, и все они широко распахнуты.