Ни один из духов не моргнул своими широко раскрытыми глазами. Девушка даже схватила отца за рукав, прежде чем тот кивнул Сигне.

Только тогда Сигна позволила себе повернуться к Ангелу смерти.

– Пожалуйста, предупредите остальных, – сказала она, склонив голову в безмолвной благодарности, чувствуя, как холод покидает ее, и понимая, что Ангел смерти пришел именно за этим. Только когда в комнату вернулось тепло и троица духов успокоилась после ухода Смерти, Сигна почувствовала, как по коже побежали мурашки, и поняла, что кто-то еще наблюдает за ней. Обернувшись, она попыталась поймать взгляд, но увидела только подол исчезающего платья.

Это было то самое платье, которое она видела сразу после приезда. Не занавес, развевающийся на ветру, как она надеялась, и не дух, который пытался убить ее, а кто-то совершенно новый. Кто-то, кто наблюдал за ней с того момента, как она вошла в Фоксглав.

Сигна не удостоила троицу последним взглядом, пересекая зал в сторону извилистого коридора.

Хотя Сигна знала, что лучше не гоняться за призраками, – она усвоила этот урок в ту ночь, когда последовала за Лилиан в сад, хотя и понимала, что это глупо, – оказалось, что старые привычки уходят с трудом. Потому что, заметив в конце коридора слабые голубые вспышки, которые заманивали ее вперед, все глубже и дальше в поместье, Сигна не раздумывая последовала за ними.

Блайт

Если хотелось узнать последние сплетни, было два места, куда можно обратиться.

Во-первых, к прислуге. Не потому, что у них было время на сплетни, а потому, что они были ближе всех к самым сокровенным тайнам семьи. Однако, учитывая, что многие слуги появились в поместье недавно, едва ли у Блайт была возможность узнать о ходивших в городе слухах. К сожалению, это означало, что ей приходилось полагаться исключительно на второй источник – светских дам, у которых было слишком много времени для сплетен, и они с удовольствием делились лакомыми кусочками, даже если это были всего лишь крошки.

В то утро, когда Сигна уехала из Торн-Гров, Блайт проснулась и обнаружила на своем столе записку, в которой было одно-единственное имя – Байрон. Почерк принадлежал Сигне, и хотя дальнейших объяснений не последовало, она была уверена, что это ключ к разгадке. Это было определенно лучше, чем ничего, но какая-то часть Блайт хотела сжечь записку и выбросить ее из головы.

Ее семья уже была на грани катастрофы, и ей ни к чему еще одна неизвестная часть этой головоломки, но девушка не могла перестать думать о поведении Байрона на встрече с Элайджей. Он определенно казался расстроенным положением брата, но открыто не выступал в его защиту и не пытался очаровать принца, как это делала она.

Казалось, что бремя будущего Элайджи полностью лежит на ее плечах, и поэтому она будет делать то, что делают леди ее возраста и статуса, – приглашать соседей на чай.

Единственная проблема заключалась в том, что Блайт не была уверена, что кто-то придет. Она все утро расхаживала по комнате, затем по коридорам и, наконец, по гостиной. А когда не бродила взад-вперед, то сидела и нервничала, сама не ожидая от себя подобного волнения.

В своем отчаянии Блайт чуть не упала от облегчения, когда в гостиную вошел Уорик в сопровождении Шарлотты Киллинджер, Элизы Уэйкфилд и Дианы Блэкуотер. Хотя Уорик всегда был настоящим профессионалом, от Блайт не ускользнула особая живость, пока он шагал к накрытому на четверых столу. Казалось, он был так же рад за Блайт, как она сама.

– Я так рада, что вы смогли прийти! – Блайт изобразила свою самую искреннюю улыбку. Учитывая огромное облегчение и немалую практику, никто не смог бы сказать, что она была фальшивой. – Уорик, не могли бы вы, пожалуйста, проследить, чтобы подали чай?

Дворецкий поклонился и поспешил выйти, оставив дам рассаживаться по своим местам. Принесли обжигающе горячий чай и два подноса с изысканными сэндвичами и сладкой выпечкой. Еще до того, как гости успели поздороваться. Элиза первой взяла лимонную булочку и намазала черничным вареньем, которое принесла Шарлотта, чтобы поделиться с соседями, благодаря неожиданному изобилию ягод неподалеку от ее дома. Элиза положила в чай много кусков сахара и размешала, напряженно и неловко поднося чашку к губам.

Шарлотта тоже застыла на своем месте. Учитывая недавнюю ссору, Блайт не могла ее винить. Диана все еще не шевелилась, наблюдая за чашкой, как будто та могла каким-то образом соскочить с блюдца и наброситься на нее.

Блайт постаралась не обидеться. Всего несколько дней назад она видела, как виноградные лозы и плющ пробиваются сквозь пол в кабинете ее отца, так что теперь поверить в существование чашки-монстра было гораздо проще. Хотя, если бы что-то появилось из ниоткуда и обрызгало Диану чаем, Блайт была бы даже благодарна.

Она пригласила Шарлотту не только потому, что та была близка с Эвереттом, но и в качестве извинений и в надежде наладить их отношения. Девушка была слишком хорошим другом, чтобы потерять ее из-за собственного упрямства.

Элизу пригласили, потому что казалось, что между ней и Байроном что-то есть. Диану Блайт позвала по двум причинам: во-первых, иначе мисс Блэкуотер, несомненно, обиделась бы и нашла бы повод для сплетен о семье Хоторнов, а это последнее, что им было нужно. Вторая причина заключалась в том, что если Диана приедет, то к утру новость об этом визите распространится по всему городу. Блайт решила, что не помешает немного улучшить репутацию Хоторнов перед судом.