– В-врачебные п-понты?

– Если тебя обнаружат без сознания и документов на поле боя, это станет главной информацией для твоих спасателей, – объяснил Родион.

На следующий день Илюша пришел домой и гордо распахнул рубашку. Над левым соском в отекшем и покрасневшем от иглы треугольнике красовалась идентичная татуировка I Rh+.

– Надеюсь, у тебя не начнется гангрена от этой набойки, – поддел Родик, – а то, как всегда, скажут, это я тебя вынудил сделать гадость.

Илюша проигнорировал его слова и повернулся худой голой грудью к врубелевской Тамарке:

– Ну к-как?

Она снова посмотрела на него печальными глазами и, казалось, покачала головой:

– Какой же ты дурак…

Укурки из «Аэросмита» тоже обдали Илюшу волной неодобрения. Повернувшись к ним лицом, он поджал губы и вздернул подбородок: «Вас вообще никто не спрашивал!» Илья, конечно же, поплатился. В отличие от Родиона, на котором татуха зажила за три дня и своим расположением подчеркивала развитую грудную мускулатуру, у Илюши начался сепсис, наколка разбухла, воспалилась, поплыла на сосок и выглядела как ободранная наклейка на водочной бутылке, какие они сдавали с бабой Катей по двадцать копеек за штуку. Но, как выяснилось позже, Царевна-Лебедь со своими друганами из «Аэросмита» переживали совсем по другому поводу.

Еще одним запомнившимся событием тех лет стала встреча со странным мужиком, который появился в их дворе ранней осенью. Родька с Илюшей сидели на металлической ограде газона и флегматично курили. Старший разжился пачкой «Родопи», на которую, как муха на покойника, тут же прилетел участковый Виталя, ставший к тому времени капитаном.

– Угостите, пацаны? – Он дружески присел рядом на пустой ящик из-под лимонада «Буратино». В соседнем продуктовом они стояли пирамидами, и каждый брал для хозяйственных нужд сколько хотел.

– Конечно! – Родька протянул белую пачку с коричневым гербом.

– Фарца «Мальборо» за трояк предлагает. Настоящий, американский, – сказал Виталя.

– Неее, дорого, – вздохнул Родион.

– Изумительный вкус, – Виталя причмокнул языком, – не то что кишиневский.

– Я даже не пробовал, – признался Илья.

– Какие твои годы! Вот я однажды… – Виталя приготовился рассказать какую-то байку из своего героического прошлого, но его перебил плечистый мужик в коричневом костюме, выросший как из-под земли.

– Извиняюсь, товарищ капитан, кто живет в сорок первой квартире, во-он в том подъезде?

– С какой целью интересуетесь, гражданин? – Виталя включил начальника.

– Я ищу Корзинкину Злату Петровну. Есть информация, что она проживает по этому адресу. Второй день звоню в дверь, никто не открывает. Специально приехал сюда из Архангельской области, на вокзале ночую. Игнатов Петр Петрович, – мужик снял стремные солнцезащитные очки и спешно полез в портфель за паспортом.

– А кто вы будете гражданке Корзинкиной? – спросил Виталя, рассматривая фото в документе.

– Я – отец ее родной. Она померла, мне сказали, а за ней квартира числится. Детей у нее нет, я – первый наследник.

Илюше мужик сразу не понравился. Плечистому было не больше сорока, с деревенским говорком, какими-то неприятными ужимками, попахивающий несвежим бельем и гнилыми прокуренными потрохами.

– А где ж вы были, когда она померла? – сурово спросил Виталя.

– Да не общались мы, в разных городах жили, – залебезил Петр Петрович.

– Значит, пока была жива, не общались, а как умерла, так квартира понадобилась?

– Ну так я ж отец! Кому ж еще квартира должна перейти?

Виталя посмотрел на него презрительно:

– Не проживала здесь никогда никакая Корзинкина. Сейчас живет семья Семенковых, не звоните им, они с дачи не вернулись. А раньше квартира принадлежала Полуэктовой Анне Ивановне. Она в данный момент на попечении государства находится.

– А кто это, Полуэктова? – вклинился Родион.

– Эпоха, бабка, ну которая Илюху украла, помнишь? – пояснил Виталя.

– Ага, з-забудешь ее, – усмехнулся Илюша.

– Так что же мне делать? – не унимался Петр Петрович. – Где же искать Злату Петровну?

– А я почем знаю? – окрысился участковый. – Может, надо было с дочерью при жизни связь держать? Может, она нуждалась в тебе, отец хренов? Может, ждала, когда ты придешь? И умерла от голода, не дождавшись? А как квартиру получать, ты тут как тут! – Виталя сорвался на крик.

– Да я это… я вообще ее с детства не знал, у меня другая семья, – попытался оправдаться Игнатов.

– Тогда и пошел отсюдова к семье гадюшной – ребенка он своего с детства не знал! Я ща дело на тебя заведу, узнаю, кто ты и откуда, платил алименты или нет, гнида!