— Но это было правдой, — проговорил Ворон, его голос прозвучал вызовом. — Я все это видел. Я все это чувствовал.

— Понимаю, — сказал врач, — но все это – лишь плод вашего больного воображения. Искажения, Тень, битвы — всё это было лишь проекцией, созданной вашей психикой.

Врач смотрел на Ворона, в его взгляде не было ни осуждения, ни презрения, только какое-то понимание.

— Мы знаем о вашей истории, — продолжал врач, — Мы знаем о вашем тяжелом детстве, о вашей работе, о ваших странных увлечениях. Мы знаем, что в вас живет тьма, которая вырвалась на свободу. Но теперь все позади. Теперь вы в безопасности.

Врач начал рассказывать, что он и его коллеги думают обо всём, что с ним случилось.

— Ваша история, Павел Игоревич, очень сложна, — проговорил врач, — У вас, очевидно, были психологические проблемы, которые начались еще в детстве. Вы стали свидетелем насилия, и в вашем сердце поселилась тьма. Вы не смогли справиться со своей болью, а она начала вас пожирать изнутри.

Врач перелистнул страницу в папке.

— У вас было сильное пристрастие к чтению, — продолжил врач, — Вы увлекались мистикой, фантастикой и триллерами, что сильно повлияло на ваше воображение. А опыт боевых действий и работа наемным убийцей, как вы сами утверждаете, только подпитывала вашу тягу к насилию и жестокости.

Врач посмотрел Ворону прямо в глаза.

— Ваша «Тень», — произнёс доктор, — Это, по всей видимости, некий “анима” - архетип женского начала, который присутствует в каждом мужчине, и который обычно подавляется. А в вашем случае – он воплотился в отдельный образ, став вашим проводником, но и искушением. Он стал той частью вас, с которой вы боролись, и от которой вы не могли убежать. Он стал вашей проекцией желания и страха.

Врач немного помолчал, собираясь с мыслями.

— Искажения, — проговорил врач, — Это, скорее всего, проявление вашей психопатии, — когда ваши внутренние страхи и переживания, проецировались на окружающий мир, искажая его до неузнаваемости. То, что вы видели, то, что вы переживали, было, по сути, вашей попыткой спастись от реальной физической и душевной боли.

Ворон слушал молча, чувствуя, как в нем поднимается волна отчаяния. Неужели все это было лишь сном? Неужели все его страдания, все его битвы, все его потери – были лишь плодом его больного воображения?

— Искажающий реальность, — продолжил врач, — Скорее всего, это некая сублимация того же “анимуса” – архетипа мужского начала, которое боролось в вас за ваше внимание. Он был вашей темной стороной, пытаясь захватить вашу личность. Но, на самом деле, никого не было. Вы сражались сами с собой.

Врач захлопнул папку, и посмотрел на Ворона.

— Но все это позади, — сказал врач, — Теперь вы в безопасности. Вы прошли лечение и готовы к новой жизни.

В этот момент, дверь палаты открылась и в палату вошли они. Женщина, с зелеными глазами, и двое маленьких детей.

Ворон посмотрел на женщину, сердце бешено забилось. Это была она. Его жена. Та, которую он полюбил, когда-то давно. Она улыбнулась ему, и её глаза светились любовью и теплом. Дети, мальчик и девочка, смотрели на него с любопытством.

— Папа! — закричали они, бросившись к нему на шею.

Ворон почувствовал, как слезы наворачиваются на глаза. Он обнял жену и прижал к себе детей. Это была его реальность. Он не знал, что это правда, он не знал, что это не сон, но он знал, что это то, чего он так долго ждал. Он хотел этого.

Он посмотрел на врача и увидел в его глазах какую-то странную, то ли грусть, то ли надежду.

— Вы идете домой, Павел Игоревич, — проговорил врач, — Мы надеемся, что теперь все будет хорошо. Вы можете начать новую жизнь. Вы можете быть счастливы.

Ворон кивнул. Он обнял жену и взял на руки детей. Он вышел из палаты, шагнув в новый мир. Мир, где не было Искажений, не было демонов, не было битв. Мир, где была любовь, семья, и надежда.

Он шел по коридору, ощущая, как мир вокруг него становится ярче и теплее. Он слышал смех детей, чувствовал тепло жены. Он понимал, что его страдания окончены. Его мучения позади.

Ворон, выходя из здания больницы, взглянул на небо. И увидел трещину. Маленькую, едва заметную трещину в серой, безоблачной вышине. Трещину, как напоминание о том, что его безумие не закончилось. И, возможно, никогда не закончится. И, возможно, всё ещё впереди.

Ворон замер. Посмотрел на детей. Мальчик смотрел на него своими большими глазами. Глаза у него были черные. Как у дьявола. Он посмотрел на жену. В её глазах отражался он сам. Злой, жестокий и безумный. Жена улыбалась, а по углам глаз у неё пробегали тени.

И Ворон понимал. Это новый уровень. Искажение, которое приняло новый вид. И, возможно, он никогда не вырвется из этого круга безумия.