— Миллионы, — поправил я. Совершенно машинально! Уже потом до меня дошло, как это прозвучало.

— Может, и миллионы, — мягкой улыбкой акулы улыбнулась мне Анкуба. — Но «тысячи тысяч» куда лучше звучит.

Она сощурилась.

— И всё же ты наглец. Может, терять ваш мир мне бы и не хотелось. Но разве это означает, что ты вправе говорить со мной в таком тоне?

— Вправе, — сам не зная, откуда во мне берётся смелость спорить, ответил я. — Потому что это — мой мир. Может, не родной, но я тут живу. А кроме меня, в нём живёт ещё очень много людей. И если вы с Клорасом берёте ответственность над мирами, то должны знать, что чужие жизни — не игрушки.

— А может, именно они, — взгляд Богини заметно похолодел. — Для чего ещё нужны миры, как не для того, чтобы поиграть ими?

— Это мы уже проходили в прошлый раз, — отмахнулся я. — Тебе нужны наши молитвы. Я делаю всё, чтобы предоставить тебе их, а ты даёшь нам силы разделаться с врагами. Считай это сделкой.

— Мальчик!! — голос Богини неожиданно загремел так, что у меня едва не треснул череп. — Боги не заключают сделки! Боги диктуют свои условия, а вам, смертным, остаётся смириться с ними.

— Ну и отлично! — распаляясь окончательно, вывалил я. Конечно, на её фоне мой голос звучал совсем негромко, но и в нём слышалась немалая злость. — Почему ты тогда не продиктовала эти свои условия Раштосу? Почему не запретила ему не входить в свои миры, не сделала так, чтобы у него не было ни единой лазейки?!

Ответом мне было… молчание. То ли Анкубе и правда нечего было на это ответить, то ли она была настолько поражена моей всё возрастающей наглостью… Хотя второе, конечно же, было куда вероятнее.

— А я скажу, почему! — воспользовавшись паузой, закончил я. — Потому что ты не можешь! Без нас, жалких и маленьких смертных людей. Так же, как мы не можем сделать этого без тебя. Так что ты выберешь — выдворить его из своего мира вместе с нами или сдаться и признать поражение?

Кажется, на этот раз у меня всё же получилось задеть Анкубу за живое. Её глаза сверкали нестерпимым чёрным пламенем, так болезненно отражаясь в моём мозгу, что я даже пожалел, что вообще начал этот диалог.

Тем не менее, отступать было поздно.

— Ты вообще думаешь, что говоришь?! — громоподобно прошипела она. — Ты обвиняешь меня в слабости? Меня, владычицу множества миров?

— Но ты же не остановила войну Раштоса в зародыше, — парировал я.

— Ещё недавно ты был совсем другим, — неожиданно Богиня усмехнулась и погасила пылающий взгляд. — Помнишь, как ты умолял меня сделать хоть что-нибудь, только бы твоей душе не пришлось раствориться во Вселенной?

— Помню, — кивнул я. — Но за это время многое изменилось. И если уж ты избрала меня среди прочих — будь добра, прислушивайся к тому, что я тебе говорю!

— Даже так? — подняла бровь Анкуба. — Ты и правда считаешь, что я избрала тебя не из жалости, а потому, что мне был нужен герой?

— Да, правда, — подтвердил я. — Всё сходится. Тебе нужен был кто-то, наделённый властью и притом верный тебе в этом мире. Нужен был тот, кто обладает нестандартным — для средневекового мира — мышлением и способен перекроить всё королевство по своим канонам!

— Выслушай себя со стороны, — на лице Богини появилось снисходительное выражение. — Помнишь, что говорил тебе Верховный Лич? И помнишь, как ты отнёсся к его словам? А ведь он куда старше и умнее тебя!

Я хотел что-то ответить, но она продолжила раньше, чем я успел сделать это.

— Так и быть. Я дам тебе подсказку сейчас и я буду помогать бороться с Раштосом и дальше. Но… при одном условии.

— Говори, — кивнул я.

— Спасибо за разрешение, — фыркнула она. — Итак, я помогу вам, людишкам, не загреметь в тёмное измерение Раштоса и не остаться там на вечность, наполненную небывалыми мучениями, если ты — такой смелый и дерзкий — останешься таким же смелым и дерзким не только со мной?

— Что ты имеешь в виду? — напрягся я.

— Линии судьбы говорят, что, рано или поздно, но тебе придётся столкнуться с Раштосом лицом к лицу. Хватит ли у тебя смелости и к нему обратиться в том же тоне, в котором ты сейчас обратился ко мне? — Богиня рассмеялась.

— Хватит, — отрезал я. — Ещё как хватит.

Кажется, ей самой уже надоел этот бессмысленный спор, но уязвлённая гордость не давала согласиться на мои условия просто так — нужно было обязательно показать своё превосходство, как-то самоутвердиться. Пускай.