Выстрел в закрытом помещении грохнул весьма существенно, у меня даже уши заложило, у прапорщика появилась дырка в правом плече, а сам он взял и грохнулся на дощатый плохо покрашенный пол сторожки. Я медленно и задом, чтобы не поворачиваться к нему спиной, двинулся к двери… но по пути отвлекся на какое-то движение в окне — оказалось, что это ворона там пролетела. Когда взгляд вернулся назад, прапор уже сидел, с недоумением разглядывая дыру в плече.

— Смотри ты, попал ведь, — каким-то неуместно веселым тоном сообщил он, — респект тебе, как говорится, и уважуха. Только мне ведь это, как мертвому припарки — не повредит ни капли.

И он одним прыжком оказался на ногах… этого я уже не смог спокойно вынести и выбежал из сторожки, в волнении больно ушибив себе кисть руки, которой открывал дверь. Нашел дрын поблизости и быстро подпер им дверь, а в нее тем временем начал ломиться изнутри прапорщик. Сопровождая свои действия каким-то невнятными угрозами, в которые я уже и не вслушивался, не до того было.

Огляделся — кругом царили темнота и тишина. Чернильных тонов темнота и звенящая в ушах тишина, нарушаемая только равномерными ударами прапорщика в хилую дверь сторожки. Выбьет ведь скоро, с тоской подумал я, а следом сразу же метнулся в поисках гостевого барака. Или как уж он там назвал это место…

В пределах видимости тут кроме зеленого забора и ворот с красной звездой имелось три одноэтажных строения типа барак и чуть подальше высокое здание чуть ли не в пять этажей… даже в шесть наверно. На расстоянии пары сотен метров — туда вела железнодорожная ветка, да и наш родной уже практически тепловоз из санатория стоял примерно посередине между этими бараками и высоким железобетонным зданием.

И я побежал в ту сторону очень быстрым шагом… настолько быстрым, насколько смог. В фитнес я, конечно, хаживал, как и остальные 80 процентов населения страны, но занимался там не слишком усердно. Поэтому дыхалка у меня была очень так себе, но до ближайшего барака ее хватило. В дверях стоял машинист Сергей с двустволкой в руках — видимо, реквизировал ее у капитана за ненадобностью.

— Ты чего такой запыхавшийся? — спросил он, — случилось чего?

— Долго рассказывать, — бросил я ему на ходу, — запирай двери! И это… другие входы-выходы тут есть?

— Наверно есть, — пожал он плечами, — я как-то не интересовался. А прапорщик этот где?

— Да не прапорщик это, — в сердцах бросил я, устанавливая задвижку на входную дверь, — а хер знает кто. Меня вот чуть не загрыз заживо.

— Странно, — ответил он, — а на вид так тот самый прапор из охраны, я с ним раз сто общался до этого.

— Где остальные? — сказал я ему вместо ответа на дурацкие вопросы.

— Там вон, — показал он рукой, — в Ленинской комнате.

И мы оба стройной колонной проследовали в указанном направлении — чуть подальше, если свернуть по длинному коридору направо, действительно имело место помещение с гордой табличкой «Ленинская комната». Я еще подумал про СССР — его давно уже нет, а свет от него все падает, как от погасшей звезды в далеком созвездии. Ленинские комнаты вот как живые стоят… а там, поди, и История КПСС с Программой строительства коммунизма на полках имеется.

Но перед тем, как зайти в этот реликт эпохи построения социализма в отдельно взятом бараке, я вспомнил о главном.

— Слушай, Серега, — сказал я ему, — ты покарауль у входной двери пока, мало ли что…

— На прапорщика намекаешь? — спросил он.

— Ну да, на него… вдруг ломиться начнет…

— И что мне тогда делать?

— По крайней мере, нам сигнал подашь, — сурово пояснил я, и Сергей намек понял и отстал.

А я зашел в Ленинскую комнату… вы не поверите, но практически все в ней было примерно так же, как сорок лет назад — столы в шахматном порядке, труды основоположников по одной стенке, плакаты с суровыми воинами, исполняющими приемы строевой службы по другой стенке. И телевизор рядом со школьной доской, старинный, судя по кинескопу, чуть ли не ламповый. И он был включен, этот телевизор, а по нему шла программа «Служу Советскому Союзу», гадом буду! Ну или что-то очень похожее.

— Так, — громко сказал с порога, — эту музыку выключаем и внимательно слушаем меня.

Возражений из зала не последовало, поэтому я щелкнул тумблером на телевизоре (это оказалась при ближайшем рассмотрении Чайка-280Д) и продолжил.

— У нас очередные проблемы, товарищи. Прапорщик, который встретил нас на входе, оказался немного не прапорщиком.

— А кем? — тут же вскинулась Тамарка, — кем он оказался?

— Оборотнем в погонах, — так же автоматически вылетело из меня, — вот кем. И в связи с этим, у нас большие неприятности, граждане…

— А я говорила, — подала голос из угла Ирина, — что не надо было в эту дыру ехать — разобрались бы лучше с завалом и были бы уже давно в Городе.

— Во-первых, — ответил я, — не факт, что разобрались бы — один попытался разобраться, сейчас лежит дохлый. А во-вторых, тоже не факт, что в Городе было бы сильно лучше. Так что давайте говорить конструктивно.

— И чего там прапорщик? — спросил Эдик.

— Загрызть меня попытался, вот чего, — зло бросил я ему, — а еще наплел кучу брехни и телефон мне даже предоставил, дисковый, якобы в Город выходил.