— Если что, кричи громче, — напутствовал меня Сергей, — я заторможу.

И в ближайший час я только и делал, что таращился на рельсы и на полосу отчуждения вокруг них. Но ничего подозрительного так и не увидел… через полчаса мы, кстати, миновали развилку на санаторский разъезд, там тоже все было тихо и безоблачно.

А сумерки, между тем, все сгущались и сгущались — видно-то пока окрестности было, но уже с ощутимым напряжением. Я выждал еще пару минут, потом крикнул Сергею, что было сил.

— Чего? — прибежал он на корму, предварительно затормозив локомотив.

— Через пять-десять минут темнота настанет, — поведал я ему, — не видно ни хрена будет, вот чего… сколько до твоего Рустая осталось?

— Рустай не мой, — вызверился он, — я был против езды туда. А так-то километров двадцать еще точно надо ехать… у меня фара есть, — сообщил он еще, после некоторого размышления, — можно ее прикрутить тут к чему-нибудь, тогда дорогу видно будет.

— Тащи фару, — принял решение я, — посмотрим, как она светит.

И он быстро принес здоровенную автомобильную фару, с тремя даже лампочками — ближний свет, дальний свет и оранжевый поворотник.

— Тут же 12 вольт, кажется, надо, — сразу задал я нужный вопрос, — где брать будем?

— Так аккумулятор же тоже есть, — и он принес тяжеленькую Варту, — я его недавно заряжал.

— На полчаса точно хватит, — сказал я, рассмотрев параметры аккумулятора, — а может, и на час. Давай смонтируем.

И мы в четыре руки прикрепили фару к какому-то железному штырю на корме локомотива, а потом соединили ее с аккумулятором — получилось неплохо.

— Продолжаем движение, — громко объявил я обществу, — кстати — как там наш капитан?

Гриша лежал без движения, но дышал исправно. Ну и ладушки, подумал я, хотя бы здесь никаких ухудшений не предвидится. Машинист снова тронулся в путь, огласив окрестности очередным зычным гудком. Пауков только приманивать, невольно подумал я, но следом пришла мысль, что они же глухие вообще-то, реагируют только на движение и на колебания паутины. Так что ладно, пусть гудит.

Фара, включенная на дальний свет, исправно освещала дорожное полотно аж на полсотни метров вперед, так что никаких проблем с возможными затруднениями движения не возникало. Вот если второй состав вдруг двинется навстречу нам от Рустая, тогда да — возможно будет всякое. Но я отогнал от себя эти черные мысли, сосредоточившись на наблюдении.

Где-то еще через десяток минут вдали блеснуло что-то металлическое в виде железных ворот с большой красной звездой по центру, я немедленно известил об этом Сергея. Тот в очередной раз остановил тепловоз и подошел ко мне, а сзади добавились любопытные Тамарка с Ириной.

— Угу, это он самый, — вынес, наконец, свой вердикт машинист, — Рустай. Или в/ч номер 14159, если кому-то так нравится.

— А это ворота ведь? — спросила Тамарка, — и кто их открывать будет?

— Обычно часовой открывал, — пожал плечами машинист, — а как сейчас, не знаю — проверять будем.

Рустай

— Слушай, а что за название такое, Рустай? — зачем-то полез я в лингвистические дебри, — от Матиаса Руста что ли, который самолет на Красную площадь посадил?

— Не, — помотал головой Сергей, — вроде бы это сокращение от Русской Тайги…

— Ага-ага, — пробормотал я, — знаю-знаю, закон тайга, а прокурор медведь.

— Точно, тут до 50-х годов сплошные лагеря были, зеков в них и возили по нашей узкоколейке.

— А теперь тут в/ч, как уж ее… 14159 что ли. Ну давай внутрь пробираться, в эту в/ч гребаную… надеюсь, автоматических пулеметов тут по периметру не понаставили?

— Не знаю, не видел, — сухо ответил машинист, — пойдем к воротам, заодно и с пулеметами разберемся.

Он спрыгнул на насыпь, я последовал за ним и на всякий случай сделал знак Афоне, чтобы присоединился, мало ли что там. И мы втроем направились к железным решетчатым воротам с большой красной звездой, древним символом самых разных понятий, от дьявола до бога войны Марса. В Советской же России, как ни странно, первым эту звезду нарисовал на одежде небезызвестный Ленька Пантелеев, штурмовавший вместе с ней Зимний дворец в октябре.

— Закрыто, — подергал ворота Сергей, — надо позвонить — я так делал иногда, когда караул спал.

И он повернул направо к щитку со встроенной в него обычной кнопкой обычного электрического звонка. Нажал и подержал эту кнопку некоторое время, но ничего не изменилось, звука звонка мы тоже не услышали.

— Электричество вырубилось, — предположил я, — так же, как в санатории. Надо как-то по-другому подать о себе сигнал…

— Можно перелезть через эти ворота, — предложил Афоня, — ничего сложного в этом нет.