Деревенский дом из вулканического камня, где росла пышная растительность, возвышался с простыми стенами.

Мы вошли. Открылась дверь. И ангел с величественной осанкой и впечатляюще красивым лицом протянул нам руку. Это был молодой человек величественной красоты. Простая и прозрачная туника и белая кожа. На его лице тоже не было пола. Он выглядел как молодой человек вечного возраста и в то же время выглядел как женщина.

«Я Атафон», - сказал он нам глубоко ласковым голосом. И я контролирую пути глубочайшей Бездны.

Мы вошли. Внутри нас ждал настоящий дом. Я был восхищен. Я никогда не мог предположить, что там, где Бог по Своей милости поместил духов зла, Он, в свою очередь, поместил ангелов Рая, чтобы поддержать их.

17 - Атафон

Я посмотрел на идеальные линии Атафона.

Как будто я увидел нереальную фигуру, которая сделала и без того фантастическую среду еще более нереальной. Абсолютное совершенство для моих смертных духовных глаз.

Он нежно посмотрел на меня и спросил Оркуса:

– Наш друг, насколько я понимаю, до сих пор наслаждается радостями реинкарнации на Земле, верно?

– Да, - ответил Оркус.- Господь позволил мне спуститься с ним на дно бездны. У него тысячелетние обязательства перед физической сферой и пропастями.

Атафон, казалось, понял, почему и удовлетворенно улыбнулся, и добавил:

– Я буду рад обеспечить спуск под охраной к Великой Бездне. В какой-то степени я сам буду вас сопровождать. Однако издалека «Стражи бездны» будут наблюдать. Я считаю, что последним смертным, который был в наших владениях, войдя в восточные области, был Данте. Больше никто не приходил.

Когда я услышал эти слова, я испытал ужасный шок. Ответственность, которая легла на мои плечи, казалась огромной.

– Действительно, - сказал Оркус, - но сообщение Данте было искажено священниками, его братьями, которые хотели приспособить Бездну для своих самых насущных нужд. Мы намерены постепенно возродить земные знания о Бездне.

Снаружи задул холодный ветер, и по ним прокатилась огромная волна недовольства. Хотя стены дома Атафона заглушали звуки, мы все равно слушали.

– Это вопли отчаявшихся душ, - сказал он, - которые приходят к нам через акустику утеса. Этот холодный ветер - Часы. Он дует в одни и те же часы каждый день, и поэтому несчастные люди, населяющие эти районы, могут иметь представление о времени, как если бы это были часы.

Всегда возвращаясь через один и тот же промежуток времени, он установил определенную меру для духов, живущих здесь, чтобы они могли утешиться. Неспособность измерить время - одно из самых болезненных свидетельств этих пропастей. Ощущение «вечности в боли» вызывает у каждого существа глубокую боль, которая пробуждает в них бунт против Бога ...

– «Сила Закона» заставляет их постепенно возвращаться на поверхность. Нет несправедливости со стороны Бога, и потеря «понимания времени» не является наказанием. Существа, которые не активировали свой разум в смысле медитации или истинной или духовной христианской работы, имеют тенденцию останавливаться во времени и падать в пространство. Если они продолжат путь бессознательности, однажды они достигнут распада своего перидуховного организма ...

У меня уже были разрозненные представления о Второй смерти, поэтому я не удивился, но испугался.

Атафон дружественно похлопал меня по плечу и спросил:

– Где Орсиндо?

Столкнувшись с этим вопросом, я был чрезвычайно удивлен. Я больше не помнил Орсиндо. Он был с нами или нет? Странная вещь! Где мы его оставили? По мне пробежал озноб. Был ли я уже под влиянием Бездны и терял ли я счет времени?

Я больше не мог сказать, когда покинул поверхность. Те часы, проведенные в Бездне, казались столетиями. Это были часы?

Оркус заметил мою внутреннюю борьбу, поэтому сказал:

– Не пытайтесь отсчитывать время здесь. Для духа минута может означать вечность.

Я с благодарностью обнял его, и две густые слезы покатились из моих глаз, как будто я отдыхал в руках отца.

Атафон нежно посмотрел на меня и ободрил:

– Ничего не бойтесь. Я спущусь с вами в районы, близкие к центру.

Габриэль защищает нас от высшего. Однако всегда старайтесь молиться, так мы полностью контролируем Дракона.

С Атафоном ситуация была иной, и спуск стал легче, несмотря на неоспоримое развитие Оркуса.

Тени засветились при ходьбе Ангела, и свет, исходящий от его организма, был настоящей разноцветной радугой. По мере нашего продвижения наступила глубокая тишина. Внезапно я начал слышать в себе голос тишины. Мне казалось, что тишина состоит из звуков. Это меня удивило больше всего. Атафон улыбнулся.

– Вы слышите тишину, мой дорогой? Если бы люди понимали тайны тишины, они бы не смеялись так громко.