Я же, когда жил в приюте и был эдаким гангстером местного розлива, убил семерых. Трое из этой семерки, были моими конкурентами, которые хотели вывести меня из игры и сами грабить в том районе где я работал. А четыре задушенных трупа, в мужском туалете приюта принадлежали тем еще г*ндонам. Сами нигде не работали, но вот понасиловать девушек в темных кладовках или толпой отнять честно заработанные деньги — это всегда пожалуйста. Ну да и черт бы с ними, я уже в пятнадцать лет не имел никаких иллюзий о человечестве, вот только они решили, что отжать деньги у меня — это отличная идея. Решив не делать резких движений, я тогда отдал им деньги. А на следующие утро из туалета выносили четыре трупа. Те у кого была хорошая память, а также неплохо варила голова, больше ко мне не лезли. А тупым хватило пары сломанных носов и сломанной в трех местах ноги.

Когда я прошел отбор в кадетский корпус, и поступил в это учебное заведение, оставил грабежи. За все время обходился максимум тяжелыми телесными, если кто-то докапывался в рюмочной. А потом была война, где смерть повсюду.

Потом два года спокойствия и Корпус Ликвидаторов. Там я окунулся в омут крови и насилия с головой, вынырнув только через тридцать лет. Не прошло и месяца, как я уже так сказать снова стою в гордом строю несущих смерть. Киллеров. И если честно, то к крови на своих руках за 50 лет своей богатой практики привык.

Да вот только стараюсь лишних душ в объятья Бездны не отправлять. А то, что этот помещик негодяй там, или еще кто... Ну, это жизнь. По сравнению со мной, он просто мальчик с перочинным ножом, что только учуял запах крови. Я же, древний монстр, которому просто неинтересно, кто и кого в какой позе. Вот если покуситься на меня, мой ближний круг или же моё имущество, тогда и поговорим.

И нет, Аська для меня не ближний круг. Молча выйдя из дома, я махнул желавшему что-то сказать кузнецу, и отвязав коня, запрыгнул в седло. Стукнув по бокам Тень, как я решил назвать коня, отправился в путь. До Тибра, а там посмотрим.

Пять часов спустя...

Солнце уже начало клониться к горизонту, когда я проехав посевные поля, доехал до начала леса. Прикинув, что еще часа три до заката, я решил проехать еще час по лесу и уже обустраивать лагерь. По дороге, я собрал достаточно много различных трав, но по-настоящему ценных или нужных мне, там не было. Может до заката или по утру в лесу найду чего-нибудь интересного. Отхлебнув из фляги неплохого местного вина, я начал осматриваться. Что-то меня напрягало в лесу последние минут двадцать. Никаких привычных звуков. Ни единой птички, да и зверье не шибуршит как до этого вдалеке.

Неожиданно, с дерева в шагах пяти от меня взвилась стайка мелких пташек. На одних рефлексах, свесившись с коня, я пропустил над собой две гудящие тени. Стрелы, или же болты. Плохо. На мне даже кожаной жилетки нет, не то что кольчуги.

Соскочив с заволновавшейся Тени, я ринулся в ближайшие кусты, и уже там резко затормозил. Перед мной стояла тройка мужиков с дрекольем, а у одного еще и колун был за поясом. Тати. Вот только странные какие-то. У всех на лица намазюканы углем стремные руны или типа того. Решив пока забить болт на эти странности, я выхватил топор левой рукой, а саблю правой. А бандиты тем временем опомнившись, стали меня обходить с трех сторон. Понимая, что могу в любой момент получить в спину такую-же палку или стрелу, я решил закончить все по быстрому.

Отклонив саблей тычок первого, я отрубил его кисть, и пнув в грудь, ушел перекатом вправо. Вовремя. Там где я стоял теперь торчала плохонькое копье, полностью из дерева, вот только моим потрахам было бы глубоко насрать, сталь в них или заточенная ветка. Встав на ноги, я метнул топор в того, кто стоял дальше от меня и тянулся к своему колуну.

Топорик легко вспоров тряпье на груди разбойника, и с треском лопающихся от перегрузки ребер, вошел в грудь. Больше не обращая внимания на крики валяющегося без кисти первого, я крутанув саблю, двинулся ко второму. Он, поняв, что товарищи больше не помогут, повернулся и крича оставшимся товарищам, что ему нужна помощь, хотел было побежать. Но его прервало лезвие сабли, словно росток, проросшее из его груди. Стряхнув с оружия затихающее тело, я пошел в сторону дороги, по пути вбив кадык, так и стонущего на земле однорукого, каблуком в глотку. Вырвав из трупа второго мертвеца свой топор.

А на дороге уже выстроилась стенка из пяти «копейщиков» с рогатинами и с такими-же раскрашенными харями, прикрывая позади стоящих лучников, в количестве двух штук. А командовал всем этим сбродом мужик в кольчуге и с неплохим перначом. Дубинкой с стальным, рифленым набалдашником то-бишь. Улыбнувшись от всей души, от чего-то вздрогнувшему атаману банды, я, покручивая топор и саблю, зашагал на встречу этому «воинству».

Свистнув полетели стрелы, повернувшись боком, тем самым сокращая площадь возможного поражения, я пропустил одну стрелу прямо перед своим носом, а вторая вообще пролетела где-то над головой. Похоже один из лучников, вообще просто пуляет стрелы в «ту степь», развернувшись я, все еще улыбаясь побежал на колья. В самый последний момент уйдя кувырком в ноги одному из бандитов.

Разрезав сухожилие на левой ноге копейщика, я вскочил на ноги, и напрягая все группы мышц начал резню. Отбить кол метящий мне в лицо, вспороть живот противнику слева, увернуться от третьей стрелы и обломать четвертую, торчащую из ноги, присесть на корточки, увернувшись от бокового удара перначем и разбить колено мужику с дубиной. Кувырок в сторону, и я около лучников. Разрубив горло замешкавшемуся бандиту, и развернуться ко второму. Плечо пронзила резкая боль. Метнул топор во второго лучника, пробив ему голову.