Достав из плеча нож, я повернулся к остаткам банды. Главарь хмурясь покачивал перначом, понимая, что его банде в любом случае конец. Двое мужиков с кольями, бледнели, потели, но стояли рядом с предводителем. Двое калек выли от боли обхватив свои ноги, а мертвец истекал кровью и дерьмом из вспоротого живота. Метнув в одного из копейщиков нож, я побежал на второго. Отведя саблей древко в сторону, я резким ударом с оттяжкой отрубил голову бандиту.

Увернувшись от дубинки главаря, я отпрыгнул назад, но позорно врезался в стоящего сзади мужика, который пытался выдернуть застрявший нож у себя из плеча. Прокатившись полтора метра по дорожной пыли, я первым делом свернул шею ошарашенному мужику, который валялся рядом. Уйдя перекатом влево, я оглянулся. Вовремя ушел, через мгновение на том месте, где была моя голова, образовалась воронка, а главарь местных бандитов, матерясь сквозь зубы поднял свой пернач от земли. Но поздно. Я уже был на ногах с ножом в руке. Где сабля? Валяется на дороге, выронил пока кувыркался по земле. Улыбнувшись, предчувствуя победу, мужик пошел на меня. Первый удар дубинки пропустил над собой, а больше сделать я ему уже и не дал. Сблизившись с ним я выпрямился, и заехал ему в подбородок кулаком, а пока он не очнулся провел серию ударов, лоу-кик, правой в челюсть, левой в печень, правой в челюсть и снова лоу-кик. Мужик завалился, словно срубленный дуб. А я шипя от боли тряхнул левой рукой. Совсем забыл, что у этого типа кольчуга была.

Подойдя к коню, которому кстати похоже было абсолютно-поеб*ть кто и с кем там дрался, я отвел его с дороги, и привязал к дереву. Вернувшись на дорогу, я первым делом связал главаря и перевязал двух его, скулящих подчиненных. Потом оттащил их к дереву, где и оставил. Обобрав пленников и трупы, которые скинул в ближайший овраг, я стал обладателем: неплохой кольчуги, снятой скорее всего с како-нибудь путника, пернача, пары хороших метательных ножей и кошелька с монетами. Если сложить с теми деньгами, что были у помещика на коне и остатками с «набора новичка» подаренного Феликсом, я стал гордым обладателем 136 золотых и 235 серебряных монет.

Закончив с делами, я решил, что пора мне уже ставить лагерь. Отвязав коня, и закинув двух пленников на него, всхрапнувшего от такого обращения, я водрузил главаря себе на плечо и пошел вглубь леса. Пройдя примерно метров семьсот, я скинул заматерившегося от такого обращения атамана с плеча, и стал разгружать Тень.

Скинув всех бандитов в одну стонущую и матерящуюся кучку, я стреножил и привязал лошадь к дереву. Достав нож, я пошел в сторону примолкших и побелевших от боли и страха пленников.

— Задолбали орать, — сказал я и наклонился над первым.

— Эй, мужик, ты чего! Не надо меня убивать! Я все рас..., — заткнулся этот придурок, только когда я засунул кляп из куска его одежды ему в пасть. Ну нах*я я бы их тащил аж до сюда, если бы хотел просто прирезать?

Проделав такую-же операцию с остальными, я уже в тишине стал заниматься лагерем. Собрал хворост, и коры. С помощью огнива зажег огонь, расстелил свой плащ, подобрал нужную пару палок, и повесил на них котелок при помощи третьей, лежащей на двух воткнутых в землю палок. Побродил вокруг поляны и в триста двадцати шагах от лагеря нашел ручей, обновив воду в флягах. Вернувшись, положил на уже прогретый котелок вяленое мясо, лук, и туда же закинул картошку.

Посолив это все безобразие, я залил его водой. Ну не умею я готовить. А пока суп-кошмар гурмана потихоньку закипал, я пошел в сторону бандитов...

Часть 1.

Дойдя до бандитов, я присев, поморщился. Хоть в пути я и обработал раны, перевязав, но боли это не убавило. Вытащив кляп из рта того, кому я перерезал сухожилия на левой ноге, спросил:

— Как твоё имя?

— Кондрат, — ответил разбойник, поморщившись от боли в ноге.

— Что это за письмена у тебя на лице?, — ткнул я пальцем в его щеку.

— Тебе этого знать не надо, еретик, — плюнув мне в лицо, он гордо заткнулся.

— А зачем тогда назвал своё имя?, — таким же спокойным тоном, спросил я, оттирая харчек с сапога пучком травы. Мазила. Но разозлил меня сильно. Я ему жизнь сохранил, а он меня оплевывает?!

— Да чтоб, ты, гад, знал имя славного младшего жреца.

Хмыкнув про себя, я поблагодарил Богов, что этот тип так туп, что дал мне зацепку. Теперь я точно так просто от них не отстану.

Молча встал, и под презрительный хмык Кондрата пошел назад, к лагерю. Подойдя к костру, я взял тлеющую головешку, молча пошел назад. А бандит разразившись проклятьями всех мастей, послал меня к Темному. Хм. Анда тоже что-то такое говорила про Темного.

Подойдя к остаткам как теперь уже подозревал, культа, или его ячейки, я сказал:

— За плохое поведение, будет следовать наказание.

И, повалив пинком Кондрата на землю, придавил его коленом, чтоб не ерзал. Ударив его, по еще свежей ране, я дождался, пока он откроет в крике рот. А когда это произошло, засунул ему по самые гланды. Тлеющую головешку. А вы о чем подумали? И пока его глотка шипела и исторгала из себя дымок с скулежом бандита, смотрел его приятелю прямо в глаза. Которые были раскрыты в страхе. Кажется он даже обмочился.

А скулеж тем временем закончился, я достал головешку и кинул её к ногам главаря. Кондрат походу вырубился от болевого шока. Встав, я взял его за грязную копну волос, и потащил к ближайшему дереву. Где-то на пол пути он очнулся и начал то-ли хрипеть то-ли стонать, не обращая внимания на его потуги, я подошел к дереву и крепко привязал разбойника к молодому дубку. Затолкал в его обгорелый рот кляп. Достал нож и начал своё нехитрое дело. Сделав последние надрезы, я снял с верещащего даже через кляп бандита лицо. Точнее кожу с лица.