— Ты знал мою сестру. И помнишь ведь, какой она была. И девка эта, если Духи в самом деле говорят мне, что она от нашей крови, — внучка ей. Ее дурное семя.

Монрайт чуть поколебался и устало рухнул на тяжелый неудобный стул. Они проспорили насчет него последние лет десять, если не пятнадцать. Монрайт его ненавидел, а Йегане, якобы, было удобно.

— Ну и что? Ты можешь, что ли, выбирать? — спросил он. — И к тому же девка эта ей не дочь даже, а внучка, в какой матушкина кровь, похоже, вашу перебила. И воспитывалась она тут. Ты говорила ведь сама: в ней ничего нет от твоей родни.

— Йомайра тоже в детстве была как и все, обычной!

— А ты юношестве попросила голову своего зятя, дальше что? Другое время было, мы все были молодыми и дурными, а теперешние дети втрое нас разумнее. Уймись. Что эта девка сделала такого, что ты бесишься?

Йегана наконец-то замерла и грузно опустила на стол руки, навалилась.

— Ничего не сделала. Мне просто страшно. Она унаследует мой замок, я сама отдам его ей. Что мне делать, если она будет, как Йомайра?

— Ну так воспитай ее не как Йомайру.

— Ее тоже никто не воспитывал такой!

— Девке тринадцать лет, — напомнил Монрайт утомленно. — Делай с ней, что хочешь — вылепишь ты из нее себе преемницу.

Йегана навалилась на руки сильней — тяжелая коса упала на столешницу через плечо. Печально было видеть такой женщину обычно стойкую и сдержанную. Монрайт тронул ее за руку.

— Быть может, девочка окажется покладистой.

— А может, ну ее? Я ведь могу ее не признавать. Пока я этого не сделаю — она никто. Пусть катится на все четыре стороны.

— И дальше что? Кто замок унаследует?

— Наш внук!

— Какой из? Они оба инвалиды, и обоих вырастят чужие люди. Думаешь, с них будет больше толку?

Медленно и неохотно она подняла глаза, и Монрайт понял — ей хотелось бы не это слышать. Он вздохнул и потянул ее к себе.

— Ты девку не найдешь потом, если она уйдет. Прими ее, воспитывай. Не угодит она тебе — придумаешь уж, как избавиться. В конце концов, я тоже помогу. Как подрастет и выучится, буду брать с собой здесь по округе…

Он нисколько не хотел возиться с посторонней девкой, на какую ему было в сущности плевать, но рассудил, что сможет потерпеть ради Йеганы.

Жена встала рядом, прижимаясь теплым боком, прикасалась к его волосам, какие уж лизнула седина.

— Ты думаешь, из этого хоть что-нибудь получится? — спросила она, помолчав.

— Увидим. — Запрокинув голову, он посмотрел в ее лицо, встревоженное и усталое. — Помочь все подготовить, чтобы девку побыстрей признать?

Йегана колебалась, но в итоге меленько кивнула.

— Да. Спасибо. Хоть бы Духи были милостивы…

Йер в первый раз случилось побывать в зале капитула. До этого она ходила мимо лестницы с цветными витражами с символами, что с годами стали ей понятны, как-то раз надраивала множество ступеней, но ни разу не заглядывала за огромную резную дверь.

Она не знала, чего именно ждала, но зал в несколько ярусов, раскрашенный цветными брызгами витражных окон, ошарашивал. Йер радовалась, что сейчас, по осени, свет нежный, мягкий, и поэтому не так невыносимо ярки пятна цвета, что бросали витражи. В солнечный летний день они слепили бы и отупляли — и она благодарила Духов, что такое вот яркое солнце оставалось лишь в воспоминаниях о душном жарком лете.

Остальное ей значительным не показалось — разочаровало больше. Она так переживала — до потеющих ладоней, до запинок — и к чему? Все вышло быстро.

Восемь человек капитула сидели на высоких стульях, настоятельница — скромно и почтительно стояла в стороне, а Йер, как Йергерт прежде, опустилась на колено в центре. Она подготовилась — намылась, причесалась и оделась в котту и сюрко, какие принесла ей настоятельница — добрые, красивые. Ей было жаль, что все это — на раз: надеть и возвратить.

Ей повелели подтвердить, что сын Йомайры Линденавской был ее отцом. Йер так и сделала, не представляя, кто такая та Йомайра. И даже поклялась, хоть про себя и хмыкнула: откуда бы ей знать? Как будто она помнит.

Еще ей было велено надеть кольцо на палец — и она надела на большой; на нем оно болталось тоже.

Наконец пришлось оставить оттиск этого кольца на гербовой бумаге и размашистую закорючку вместо росписи. Все остальное сделали бы без нее.

Теперь в орденской книге значилось, что внучка-полукровка той Йомайры Линденавской и сама — часть рода. Она была записана там как Йерсена Мойт Вербойн из Линденау.