Кармунд усмехался снисходительно.

— Как думаете, она запретит мне становиться орденской сестрой? — спросила Йер устало.

— Сейчас? Нет, зачем? Чтобы ты взбунтовалась? Ко всему она не соврала: никто не знает, чем закончится война, и, может статься, что от орденской сестры ей будет больше толку, чем от девки светской. Она даст тебе учиться, а что будет дальше — это мы узнаем, когда срок придет.

— Так значит, может быть, все сложится? Я буду в Ордене и замужем, с семьей?

Ее чуть дернуло от мыслей о мальчишке. Что она с ним будет делать? Не придется ли самой ей объяснять ему, что делается в спальне меж супругами? Не о такой семье мечталось, когда она это себе позволяла.

Кармунд улыбался. Он прикрыл глаза, окинул взглядом зал, как будто видел братьев и сестер, сидящих на своих местах, и слышал голоса.

— И много ты здесь видела семей счастливых? — неожиданно спросил он. — Возьми чародеек: кто вдова, кто потеряла всех детей, а кто старая дева. Среди рыцарей чуть лучше. Не считая тех, кто в чумной год был заперт здесь и потерял семью, оставшуюся в городе, как тот же Бурхард… Что из этого ты хочешь для себя?

Йерсена сжалась и нахохлилась, едва не сделалась репейником-колючкой.

— И у всех так? Никого счастливого здесь нет? — и не сказать, тоски в словах звучало больше или злости.

— Почему же, есть. Все те, кого это устраивает. Хочет женщина жить без семьи? Единственный достойный путь ей — в Орден. Хочет юноша от женушки убраться? Лучше места не найти.

Йер дернулась.

— Выходит, — шепотом произнесла она, — одно лишь надо выбрать? Орден или же семья?

Брат Кармунд чуть посмеивался.

— Не сказать, чтобы так радикально… но в каком-то смысле все равно придется. Скажем, на войну нас все-таки пошлют, а ты — с детьми. Что будешь делать? Тут останешься? На нянек бросишь, зная, что, быть может, не вернешься?

Йер мучительно вздохнула. Поняла вдруг: выбор уже сделан. Не сейчас — в тот миг, когда пообещала себя Духам, когда попросила, чтобы те позволили служить. С людьми могла бы и договориться, с Духами — назад слов не возьмешь.

— Не принимай так уж всерьез, — брат Кармунд потрепал ее по голове. — Лицо уж больно хмурое, погоду всем испортишь. Не сейчас тебе это решать.

— Да, не сейчас. Уже все решено. Я Духам поклялась.

Он сколько-то смотрел внимательно и фыркнул.

— Кто им в чем по юности ни клялся.

Йер задумалась на миг и все-таки решилась рассказать про таинства. Про то, что видела на них, и как айну боялась, как клялась возле жаровни на исходе ночи. Ей самой вдруг стало страшно — а не много ли она сказала и не много ли от него хочет, это говоря. Ей показалось, что она берет в долг и едва ли сможет расплатиться: он ведь возится с ней только потому, что, чем смогла, она его внимание купила.

К ее удивлению брат Кармунд веселился.

— Ты, выходит, вместе с этим сопляком прошла два таинства. В купальне вымокла, пока готовила ее — то Очищение, ночь не спала в святилище — то Бдение. Кого-нибудь убьешь — и будет грех, — он хохотнул.

Йер замерла: ведь правда так. Пусть и без правильных ритуалов, только она знала: Духи не хотят красивых слов, цветов, прислужниц в белом — они жаждут жертв в обмен на милость, и особенно — за службу.

Именно такую жертву от нее теперь желают: чью-то жизнь. Иначе быть не может.

— Ладно, ерунда все это — распрямился маг. — Не стоит слишком уж переживать о глупостях.

Йер не ответила. Она-то знала: никакая то не глупость. Духи дали ей знать цену и, уже приняв их милость, отказать она не может. Ей придется что-нибудь придумать.

В кабинете как всегда было уютно. Монрайт сделал шаг и погрузился в маленький и обособленный кусочек мира, в каком все дышало ею. Посторонние могли не замечать — он знал, что каждая деталь здесь кропотливо собрана за годы, чтобы отражать хозяйку в точности.

Йегана вскинула взгляд, быстро поднялась и затворила дверь. Ни слова не сказав уткнулась ему в шею и дышала, медленно и глубоко. Плащ пах металлом, лошадьми и пылью. Ей было плевать.

— В чем дело? — спросил Монрайт.

— Девка. Айну все же Западные.

Рыцарь тяжело вздохнул и приобнял жену.

— Выходит, у тебя теперь наследница.

— Не у меня, а у нее.

Он отстранился, удивленно заглянул в лицо.

— Какая теперь разница?

Йегана в раздражении метнулась прочь и зачастила из конца в конец. Тесная комнатка не позволяла разойтись, а сколько бы она ни злилась, ни за что не стала бы здесь что-то бить.