И обнаруживает тело, распростертое в углу комнаты. Он освещает его фонариком. Тело принадлежит женщине (двадцатидвухлетней, разумеется). Ее одежда разбросана по полу. У нее нет ни лица, ни волос. От плеч до талии она представляет собой кровавое месиво.

Из тени выходит другая женщина. Обнаженная. На ней маска из лица мертвой девушки. Иссохшие старые руки и ноги. Но свежий молодой торс, перетянутый какой-то сбруей из веревок. Она ковыляет к парню, поглаживая свои полные, идеальные груди, которые она позаимствовала у трупа.

Она кудахчет, сообщая ему, что, мол, он такой-то, и такой-то красавец-мужчина. Говорит ему, что, судя по тому, как он отреагировал в переулке ранее, она поняла, что не может надеяться заполучить его — он слишком привередливый, чтобы интересоваться кем-то вроде нее. Поэтому она позаимствовала привлекательную внешность у девчурки, которую изловила, прогуливаясь в подворотне.

Он стоит там огорошенный, в то время, как она приближается.

— Разве теперь я не хорошенькая? Разве не сногсшибательная?»

Шейн ухмыляется, глядя на экран.

Потрясающе! Этот рассказ, где автор Шейн Мэлоун, будет возглавлять антологию: он жуткий, извращенный, сексуальный, с оттенком черноватого юморка. И затрагивающий такие славные темы, как одиночество, отчаяние, сомнительные заслуги телесной красоты. Это сведет Эда с ума.

Но что, если это перебор? Эд пояснял, что ему не нужны чересчур экстремальные сюжетные подробности.

А это чертовски экстремально. Та старая кошёлка носит на себе сиськи покойной девицы.

Жилет из сисек.

Гадство! Харрис[5] использовал подобный прием в «Молчании ягнят». Окаянный бестселлер! Все подумают, что это у него в наглую сперли. Без сомнения, он и сам позаимствовал эту идею у Гейна[6]. Ведь, на самом деле такое проделывал Гейн. Но все равно, подумают, что мною слизан прием у Харриса.

Шейн откидывается на спинку стула и бросает угрюмый взгляд на экран монитора.

И присматривается.

Эта идея безнадежна. Надо придумать что-то другое.

Музыка всё гремит.

Впрочем, она особо не мешает. Шейн и не подозревает о ней, как только идея истории начинает развиваться. Но теперь…

Что за кретин врубает музыку так громко?

Откуда, черт возьми, она доносится? Шум явно, исходил из двести десятой. Эта квартира пустовала в течение последнего месяца.

Должно быть, кто-то въехал в нее, пока меня не было дома.

Какой-то гребаный мудак.

Просто отстранись от этого. Не обращай внимания.

Двадцатидвухлетняя девушка найдена мертвой в своей квартире.

Нужен поворот.

Как насчет того, чтобы взглянуть на ситуацию глазами молодой женщины?

Черт бы побрал этот грохот!

«Начнем с девчонки, скитающейся в одиночку по городским улицам. Она переживает из-за того, что все еще на улице так поздно. Вероятно, она убеждена, что кто-то преследует ее. Испугавшись, она прибавляет шагу. И вот добирается до своего многоквартирного дома. Отпирает дверь в фойе, входит. Наконец-то она в безопасности. С облегчением она поднимается по лестнице на второй этаж. Дверь ее квартиры приотворена. Она заглядывает внутрь. Ее соседка по комнате, двадцатидвухлетняя девушка (конечно же), лежит мертвая на полу. А убийца, сидя на корточках перед телом, скалит через плечо главной героине зубы, вскакивает и бросается на нее».

Бросается на нее. И что потом?

«Она круто разворачивается и пускается наутек…»

Шейн злобно смотрит на стену. Ох уж эта музыка!

Неужели только мне во всем этом проклятом доме чертов грохот давит на мозги?

Это субботний вечер. Возможно, все повыбирались из дому — кто в кино, кто навестить друзей, кто на вечеринку.

Неужто, этот урод в соседней квартире закатил вечеринку? Судя по звукам, не похоже. Ни голосов, ни смеха, ни каких-либо звуков движения. Только эта гремящая на всю катушку музыка.

Шейн привстает, склоняется над монитором и стучит в стену.

— Эй! Не могли бы вы, сделать потише, пожалуйста? Я пытаюсь работать.

Громкость музыки убавилась.

— Спасибо.

— Нах иди! — выкрикнул женский голос по ту сторону стены. Вскоре музыка загремела, еще громче, чем прежде.

Сердце начинает бешено колотиться.

Спокойно, спокойно.

Мне следует заскочить к этой суке и начистить ей циферблат!

На самом деле то что мне следует сделать, так это успокоиться.