Бернард промолчал и глубоко вздохнул. Он казался таким усталым, что хотелось напоить его горячим успокаивающим чаем, завернуть в тёплый плед и просто лежать рядом, оберегая его чуткий сон, защищая от кошмаров и призраков.

От светильников исходил мягкий желтоватый свет. Он навевал лёгкую сонливость, однако спать не хотелось. Перебирая пальцами каштановые пряди, Юэн поцеловал Берни в лоб. Он вспоминал события достаточно насыщенного дня, а слова песни тихим шёпотом сами срывались с губ.

«Ты снова потерялся,

Утонул в толпе?

Ты снова совсем один

У самого начала?

Эй, не теряй решимости,

Пока не добьёшься того,

Чего хочешь»*

Ему было страшно. Страшно от того, что Бернард стал чаще видеть призраков. Стал чаще терять сознание от контакта с ними. Он расстрачивал свои силы и, вероятнее всего, укорачивал себе жизнь. А зачем? Чтобы отправить тех, кто не может уйти сам? Что тогда останется от него самого?

«Ты ищешь свои надежды

И брошенные мечты —

Среди них ты найдёшь свою цель»*

Значит ли это, что их всё-таки постигнет судьба Инесс и Грегора? Когда один уйдёт слишком рано, а другому останется только довольствоваться образами на фотографиях?

Юэн аккуратно коснулся предплечья Бернарда. Такого ровного и гладкого. Медленно провёл по сгибу локтя, продолжая тихо петь.

«Нужно подать голос,

Чтобы что-то изменить.

Нужно проявить смелость,

Чтобы измениться»*

Невесомым движением запустил руку под широкий рукав футболки, скользя подушечками пальцев по плавным изгибам мышц.

«Если сегодня мир замолчит,

Я обязательно прокричу своё имя»*

Хотелось зафиксировать в памяти каждую секунду, каждое прикосновение, даже если оно было случайным и коротким. Юэн жадно впитывал эти моменты, потому что время, данное на них, ограничено.

«Прими это, и гори оно огнём»*

Он снова коснулся губами лба Бернарда. Глубоко вздохнул, вбирая в себя тонкий аромат цитрусового геля для душа, лаванды и ещё каких-то трав, входивших в состав чая, по чашке которого они выпили вместе по приезде. От Берни пахло летним днём, зеленью деревьев и одновременно с этим желтеющей листвой и туманами. Его грудная клетка мерно вздымалась, пальцы, обхватившие плечо Юэна, чуть подрагивали.

«Напоминай себе,

Что ещё дышишь»*

Оконное стекло кратко затрещало от порыва ветра. Ловец снов качнулся, будто его тронула призрачная рука.

Юэн уже думал, что Бернард уснул, но тот вдруг едва уловимо коснулся губами его шеи.

— Я смотрю, тебя отпустило.

Бернард пробормотал что-то неразборчивое. Он мягко сминал пальцами плечо Юэна и тёрся об него ладонью, а ещё так ласково проводил по шее языком, что это выбило из головы любые мрачные мысли.

— Если мы не идём в проявочную, то атмосфера проявочной идёт к нам, — усмехнулся Юэн, чувствуя, как у него сбивается дыхание от нарастающей интенсивности поцелуев.

Он не смог сдержать стона, когда Берн, приподнявшись на локте, навис сверху и горячо поцеловал, необычайно нежно лаская языком губы. Опустив ладонь ему на шею, Юэн оглаживал аккуратный кадык, иногда опускаясь большим пальцем до яремной впадинки.

Бернард целовал подбородок, потираясь об него то губами, то кончиком носа, сводящими

с ума поцелуями щедро одаривал шею, потом возвращался к губам. Скользнувшая под кофту рука поглаживала рёбра и пресс, обводила грудные мышцы, подбиралась практически к самым ключицам. Прикосновения буквально обжигали, а одежда стесняла движения.

От былой усталости Бернарда словно не осталось и следа. Он поглаживал чувствительную кожу около пояса спортивных штанов, и пальцы его иногда нерешительно (или дразняще) забирались под резинку, однако сразу же выныривали обратно к прессу. Невыносимо. Юэн плавно двигал тазом, чтобы пальцы Берни как бы случайно опустились ещё ниже, но желаемого так ни разу не коснулись. Вдвойне невыносимо.

— Боже, Берн, смелее, я ведь не кусаюсь, — не выдержав, сказал наконец Юэн и положил руку Бернарда себе между ног. — Или тебе нужно особое приглашение?