— Конечно помню! — воскликнул Юэн, вертя в руках машинку бледно-голубого

цвета с круглыми фарами. На её отполированном корпусе мелькали

разноцветные пляшущие блики фильма, до которого уже мало кому было дело.

— Великолепная!

— В твою коллекцию, — улыбнулся Бернард, искренне довольный, что

маленький подарок пришёлся Юэну по вкусу.

— Ты разбудил во мне азарт вновь заняться коллекционированием моделек. Как

в детстве.

— Я... не планировал на самом деле, — начал оправдываться Бернард. —

Вообще заезжал в фотомагазин в соседнем городке, и там рядом была лавка со

всякими коллекционными штуковинами. Увидел на витрине эту машинку, сразу

подумал о тебе и вспомнил нашу поездку.

— Спасибо, она классная. Составит компанию катафалку Чилтона на полке.

Юэн уложил машинку обратно в коробку и смял огрызки обёрточной бумаги.

— Есть и ещё кое-что, — сказал Бернард и протянул ему маленькую коробочку.

— Но это так, ерунда на самом деле.

Не растеряв прежнего энтузиазма, Юэн вскрыл упаковку.

— Шкатулка для твоих колец, — сказал Бернард. — Чтобы ты их меньше

раскидывал по всему дому, а то я уже в каждой комнате их нахожу, как ловцы

снов.

— Я так мечу территорию, — усмехнулся Юэн, то и дело хлопая маленькой

крышкой. — У матери дома шкатулку выделила мне Джи, но я как-то до сих пор

не сообразил забрать её. Теперь и не надо. Спасибо, Берн. Постараюсь не

заплакать от милоты.

— Не стесняйся, можешь и поплакать. Я пойму и приму. Никому не расскажу.

— А у меня для тебя нет подарка, — с досадой выдохнул Юэн.

— Как это нет? А халат? — удивился Бернард, придвигаясь ближе и касаясь

своими коленями его. — И нижнее бельё, кстати говоря, очень удобное. Ткань

приятна к телу и резинка не жмёт. А ещё ты приготовил замечательный ужин и

устроил киносеанс. Так что, это я... будто ничего и не подарил.

Юэн улыбнулся и отложил шкатулку в сторону.

— Я попробовал быть романтичным, — сказал он. — Или как это называется?

Прости, что снова без лепестков роз, — Юэн опустил руку на покрывало и

погладил его. — Но идея с шёлковыми простынями въелась мне в голову. Надо

будет это устроить...

— Иди ко мне, — поманил его Бернард, и Юэн с горящими в сумраке глазами, почти в одно движение ловко оказался у него на бёдрах.

Бернард обвил его корпус руками, поглаживая сквозь плотную ткань поясницу и

лопатки, Юэн игриво заурчал, стискивая его плечи и теснее притираясь нижней

частью. Опустив ладонь ему на грудь, Бернард скользнул по кромке халата, приспустил, обнажая крепкое плечо, и желанным до дрожи поцелуем приник к

соску, который будоражил воображение, ещё когда они пили вино на кухне.

Длинные пальцы закрались ему в волосы на затылке, и Юэн соблазнительно

простонал на протяжном выдохе, запрокидывая голову назад и выгибая шею.

В фильме тем временем что-то происходило, играла даже какая-то музыка на

фоне, слышались обрывки фраз, но Бернард уже ничего из этого не

воспринимал. Он сосредоточился на движениях своего языка, ласкающего

затвердевший сосок и на приятном ощущении того, как Юэн порывисто

стискивает его ногами. Вино выветрилось, оставив в мышцах лёгкую

расслабленность. И Юэн пах собой как-то особенно привлекательно. Бернард

никак не мог им надышаться.

Отлипнув от груди, он вскинул голову, приоткрывая рот в желании чувственного

глубокого поцелуя. Задрал Юэну край халата и провёл ладонью по

обнажившемуся бедру к области паха. Тяжело и жарко выдохнув, Юэн повалил

его спиной на кровать и прильнул к губам, пальцы его вцепились в узел на поясе

Бернарда.

Едва они приняли горизонтальное положение, как проектор вдруг выключился, оставив их в полной тишине и темноте. Сквозь щель в занавесках пробивалась

полоска тёмно-серого сумеречного света, однако Бернард буквально ощутил, как

у Юэна от неожиданности подскочил пульс. Они с явной неохотой отлипли друг

от друга.

— Я уже понял, что фильм мы не досмотрим, но... это тоже было задумано? —

спросил Бернард.

Юэн повернул голову к стене, на которую буквально несколько секунд назад