— А-а... Это.

Челия закатила глаза.

— Скоро тебе вручат штандарт величайшего номо банка мерканта в свете Амо — и все, что ты можешь сказать: «А-а, это», — словно тебя ждет проклятие фаты. — Она покачала головой. — Ты такой один, Давико. Другого нет.

На самом деле я не обрадовался напоминанию. Я так наслаждался прогулкой, наслаждался солнечным светом и обществом Ленивки, Челии и Джованни, что совсем забыл про свое совершеннолетие. А теперь разом вспомнил, и оно замаячило на горизонте, подобно черной буре, вселяя в меня смутный страх.

— В чем дело, Давико?

Полонос и Релус присоединились к нам, расслабленно скрестили ноги на траве. Релус сорвал яркий одуванчик и стал безмятежно жевать его.

Я покачал головой:

— Ни в чем. Вы не поймете.

— А ты дай нам шанс.

— У него нет наряда для дня имени, — сообщила Челия. — Бедное дитя.

— Дело не в этом, — начал возражать я, однако Полонос и Релус уже хохотали, что заставило Джованни поднять глаза, встать и подойти к нам.

— Что случилось?

— День имени Давико. Он до сих пор не выбрал себе наряд.

— Авиниксиус в день имени надел доспехи.

— Без сомнения, чтобы защититься от уцелевших кузенов.

— Вам тоже следует надеть доспехи, — сказал Полонос. — Они понадобятся, чтобы защититься от всех сиалин, что придут в гости.

— Вам нужно бежать, — посоветовал Релус. — Если сиана Ашья схватит вас, вы никогда не вырветесь из ее рук. Она укутает вас в шелка и драгоценности, сделает похожим на детскую куклу.

Челия раздраженно посмотрела на них:

— От вас никакой помощи.

— Помощи? — Релус ошеломленно повернулся к Полоносу. — От нас требовалось это? Помощь?

— Только не от меня, — возразил Полонос. — Я надеялся усугубить ситуацию.

— Как и я! — Солдаты ухмыльнулись друг другу. — Должно быть, мы братья! — воскликнули они и расхохотались.

Челия мазнула двумя пальцами по глазу в их сторону.

— Сфай, ну и парочка. Если бы человек тонул, вы бы плясали на его голове.

— Только если бы вода была глубокой, — ответил Релус.

— Люблю смотреть, как захлебываются люди, — согласился Полонос.

Аган Хан присоединился к нам и тоже сел на траву, скрестив ноги.

— По какому поводу веселье?

— Давико скоро станет мужчиной, — ответил Полонос, срывая очередной одуванчик. — Он в ужасе. Все прекрасные девицы всей Сотни имен накинутся на него, и придется выбирать. Сиалины выстроятся до края Лазури, до самого горизонта и даже дальше. Короли и принцы будут трястись от страха, что он лишит их кредита. Все склонятся перед ним. И потому он сидит такой несчастный. — Солдат подмигнул Челии. — Бедное дитя.

К моему изумлению, Аган Хан не стал смеяться. Вместо этого он нахмурился. Его лоб пошел морщинами.

— Это ноша, — сказал он.

Полонос и Релус заржали, но Аган Хан усмирил их взглядом.

— Обязанности реальны. Ноша ответственности нелегка. Вам хватает проницательности увидеть ее, Давико. Вы не похожи на детей старых нобили, которые расхаживают, как павлины, в уверенности, что просто заслужили свое богатство, точно так же, как воображают, будто покорность рабов и слуг принадлежит им по праву. Мы все их знаем — тех, кто проводит дни, бахвалясь древней славой своего имени, распутничая в квартале стеклянных окон, гоняясь за наложницами, которых тренирует сиа Аллецция, напиваясь на Куадраццо-Амо и вызывая на дуэль всякого, кто на них взглянет. — Он поморщился. — Они думают, что благородны, потому что у них древнее имя, но это не так.

Я смущенно покосился на Джованни, гадая, не обидится ли тот, ведь он был таким же нобили, как и Пьеро с Чьерко, но Джованни внимательно слушал и кивал. Аган Хан продолжил:

— Унаследовать великое имя, великую семью, великую историю — немалое дело. Я видел кое-что, когда служил стражником в Зуроме. Видел, как ведут себя дети султана, и поклялся, что не стану служить этим тварям. И то, что вы всерьез размышляете об обязанностях, которые вас ждут, делает вам честь. Однако это вовсе не преисподняя, которую вы вообразили, Давико. У вас есть семья и друзья, которые вас любят. — Он указал на Челию и Джованни. — Есть люди, знающие вас с детства. — Указал на Полоноса и Релуса. — Мне не стыдно служить вашей семье. Для меня это честь. Для Полоноса и Релуса это честь. Мы можем дразнить вас, можем толкать, но главное в том, что для нас честь служить вам, потому что вы не пятнаете нашу честь. В этом ваша сила, Давико. И потому радуйтесь жизни в хорошей компании, среди хороших друзей, и пожалейте созданий вроде падших нобили, которые живут лишь ради того, чтобы считать акты возмездия, и производят на свет детей, отравленных так же необратимо, как и они сами. — Он хлопнул меня по колену. — В любом случае вы рождены для этой жизни. Это ваша судьба. И, несмотря на тяжелое бремя, не забывайте наслаждаться ее плодами. Вы серьезная душа, это верно. Вы всегда были таким, но это не все, что есть в жизни. Если будете практиковаться в радости так же, как практикуетесь в печали, сможете стать более счастливым наследником.

— Уверена, Ашья что-нибудь для тебя подобрала, — утешающе сказала Челия. — У нее безупречный вкус.

— Она уже дважды сняла с меня мерки, — мрачно проговорил я, думая о наложнице отца и о том, как она, склонив голову, разглядывала меня, словно говяжью тушу, которую намеревалась разделать и подать на стол в день имени.

— Ты будешь неотразим, и все девчонки в тебя влюбятся, — поддразнила Челия.

— Она оденет меня, как манекен, а ее портной воткнет в меня булавки.

— Чи. Я помогу тебе, Давико. Встану рядом и буду охранять. Как Полонос и Релус защищают твое тело от мечей, так и я защищу его от портновских булавок.