Я рассмеялся.

— Обещаешь?

— Обещаю, что не позволю портному тебя колоть, а когда Ашья закончит работу, ты будешь выглядеть столь сногсшибательно, что любая сиалина упадет в обморок при виде твоей прекрасной фигуры.

— Все равно Давико не знает, что делать с сиалинами, — сказал Полонос. — Он будет похож на пирог из тех, что Этруаль ставит в витрину. На вид эти пироги очень красивые, но сделаны из бумаги и покрыты цветным сахаром.

— Я не дурак, — возразил я, нахмурившись. — Я знаю, что делать с девушками.

— Ха-ха-ха! — рассмеялся Полонос. — В вашем возрасте мальчишка может разве что несколько секунд подергаться, точно кролик.

— Ты переоцениваешь его выдержку, — сказал Релус. — Взгляни, как он краснеет!

К моему смущению, Челия тоже смеялась.

— Тебе известно, что твой отец держит в библиотеке книги с крайне непристойными картинками?

— Правда? — встрепенулся Джованни. — Они старые?

— Ну и вопрос! Старые ли они? Ты ничуть не лучше Давико. Следовало спросить, предосудительные ли они.

Я покраснел при воспоминании об этих книгах, о лобках и фаллосах, грудях, о девушках на четвереньках перед варварского облика мужчинами. Эти образы нахлынули с такой силой, что я ощутил неконтролируемый трепет в паху. Разумеется, Челия приняла мой стыдливый румянец за признак невинности.

— Это правда! — сказала она. — Прямо под бюстом твоего деда. У всех на виду! Тебе бы на них посмотреть! Мужчины и женщины, сплетенные друг с другом. Женщины и кальмары. Женщины и минотавры. Мужчины и демоницы... Ай! Столько секса! Столько непристойности!

— Хватит, Челия, вы его сломаете, — вмешался Аган Хан, но Челия лишь рассмеялась.

— О Давико, все прекрасные сиалины будут рядом с тобой и с твоим прелестным румянцем! Тебе столько предстоит узнать теперь, когда ты станешь мужчиной! Изучи эти книги, иначе отправишься в битву совершенно неподготовленным!

С этими словами она вскочила и унеслась прочь, смеясь.

И к моему отчаянию, Ленивка последовала за ней.

ВЕСУНСКАЯ ПЕСНЯ

О, наволанцы любят золото,

В драконьих логовах таят,

Лишь нависоли в их умах, мечтах

и банковских счетах,

Но срежь кошель — а там змея!

Ай! Наволанцы любят золото.

О, торре-амонцы! Те любят женщин,

Их одевают в тонкие шелка,

Пусть в волосах алмаз сверкает ярче глаз,

А кожу гладит смелая рука.

Ай, торре-амонские женщины!

О, боррагезцы! Эти любят кровь,

Пьют кубками из черепа врага.

В Борраге сыты кошки, лакают понемножку

Из мисок кровь, что вместо молока.

Там жизнь красна, там красное вино,

и Джеваццоа улицы красны.

Ай! Ай! Все боррагезцы любят кровь!

О, люди из Парди — те любят сыр,

А дамы из Мераи — свой нефрит,

А Треппо сыновья — свою обувку,

А дочери Корреджи — свою спесь,

Мужи Ромильи — стрелы и свой лук,

Ай, ай, они как чудища в лесах.

Но хоть все земли обойди, мой друг,

Прекраснее детей Весуны нет,

Что бороздят прозрачную Лазурь,

Качаются Урулы на груди

И поклоняются ее красе —

Нет, никого прекрасней не найдешь.

Нет никого прекраснее. Ай! Ай!

Ревниво наволанец прячет золото,

А боррагезец кровью бредит смолоду,

Но нет людей прекрасней, чем весунцы,

Чьи ветер ловят свежий корабли,

Плывя за горизонт, за край земли.

Ай! Ай! Ай! Ай!

Земли за край!

Глава 13