— Стража! — Мастер Арне заметно напрягся. — Тебя ищут?

Эдрик кивнул, не отрывая взгляда от маски.

Старик колебался лишь мгновение.

— Быстро внутрь, — он снова открыл дверь. — Я не выдаю детей страже, даже воришек.

Внутри мастерской пахло кожей, красками, клеем и деревом. Полки были заставлены заготовками масок разных форм и размеров. Рабочий стол у окна был завален инструментами, полосками кожи, перьями и блестками.

— Сиди тихо, — Мастер Арне выглянул на улицу. — Они скоро пройдут.

Эдрик оглядел мастерскую, автоматически отмечая ценные предметы и возможные пути бегства — привычка, выработанная годами выживания. Но его внимание снова и снова возвращалось к ощущению присутствия железной маски. Он не видел ее через витрину, но чувствовал — словно тепло, исходящее от невидимого костра.

Эдрик отступил в глубину мастерской, глаза его лихорадочно блестели. Боль от ожога пульсировала в такт с сердцебиением, но сейчас ею руководило что-то более сильное, чем физическая боль. Он должен был получить эту маску.

Оглядевшись, он увидел небольшую дверь, ведущую в заднюю комнату. Бесшумно проскользнув туда, он оказался в жилом помещении мастера — скромная кровать, стол, заваленный книгами, шкаф с одеждой. А на стене, прямо напротив входа, висела та самая маска.

Эдрик замер, завороженный. Вблизи маска выглядела еще более странной и притягательной. Металл имел едва заметный синеватый оттенок, поверхность была идеально гладкой, без следов работы инструментами. Создавалось впечатление, что маска не была создана — она просто возникла в таком виде.

Под ней на столике лежала книга, раскрытая на странице с рисунком, изображавшим ту же маску, но надетую на человека. Подпись под рисунком была на незнакомом языке, но отдельные символы казались смутно знакомыми — похожие знаки Эдрик видел в книгах, которые его отец иногда изучал по ночам.

Не задумываясь ни на секунду, Эдрик снял её со стены. Металл был неожиданно теплым, почти горячим. Маска казалась тяжелее, чем должна была быть, словно весила не как кусок железа, а как сама судьба.

— Что ты делаешь? — голос Арне раздался за спиной. — Положи её на место! Эта вещь не для таких, как ты.

— Она моя, — прошептал Эдрик, крепче сжимая маску.

— Ты не понимаешь, с чем имеешь дело, мальчик, — в голосе старика звучал страх. — Эта маска... не просто предмет. Она... живая. Она выбирает носителя.

— Выбирает? — переспросил Эдрик, чувствуя, как металл словно пульсирует в его руках. — Что значит выбирает?

— Моя семья хранит эту маску уже десять поколений, — тихо произнес Арне. — За это время многие пытались надеть ее — из любопытства, из жадности, из желания обрести силу, которую, как говорят легенды, она дарует. Но для большинства она оставалась просто куском металла, холодным и мертвым.

Старик сделал шаг ближе, его глаза смотрели не на Эдрика, а на маску в его руках.

— Лишь трижды за всю историю маска "пробуждалась", — продолжил он. — Выбирала того, кого считала достойным. И каждый раз это заканчивалось... странно. Тот, кого она выбирала, менялся. Становился чем-то большим, чем просто человек.

— Она выбрала меня, — Эдрик повернулся, глядя на старика сквозь прорези для глаз.

— Не надевай её! — Арне шагнул вперед, протягивая руку.

Но было поздно. Эдрик уже прижал холодный металл к лицу, ощущая, как края маски соприкасаются с кожей вокруг обожженной щеки.

В тот же миг произошло нечто, чего ни Эдрик, ни, судя по выражению ужаса на лице, Мастер Арне не ожидали.

Маска ожила.

Металл, казавшийся твердым и негнущимся, вдруг стал податливым, как воск. Он растекся по лицу Эдрика, покрывая каждый дюйм, включая обожженную щеку. Там, где раскаленный прут оставил метку «Крысиного хвоста», маска, казалось, становилась тоньше, почти прозрачной, свиваясь с обожженной плотью в единое целое.

Боль была невыносимой, но странным образом отличалась от боли ожога. Это было ощущение трансформации, словно каждая клетка его лица перестраивалась, меняла свою сущность. Эдрик чувствовал, как металл проникает под кожу, сливается с плотью, костями, как маска не просто прикрывает, а становится его новым лицом.

Эдрик хотел закричать, но не мог — рот оказался запечатан металлом, который словно проникал под кожу. Он чувствовал, как тысячи невидимых нитей вплетаются в его плоть, соединяясь с нервами, кровеносными сосудами, костями. Боль была невыносимой, и в то же время... сладкой. В ней было обещание силы, обещание мести, обещание новой жизни.

Мастер Арне отступал, шепча молитвы Святой Катарине и делая защитные знаки. Его глаза расширились от ужаса, когда он увидел, как черты маски, прежде безликие и простые, начали меняться, отражая черты лица под ними.