Мы с Воррином и остатками его клана были последними, кто прикрывал отход.

— Король! — крикнул я Воррину, указывая на приближающуюся группу гвардейцев, которые буквально несли на руках своего правителя.

Только теперь я увидел, почему Хальдор перестал сопротивляться отступлению. Его мягкий медный доспех был помят в нескольких местах, а из-под него, в районе груди и плеча, сочилась тёмная кровь. Он был ранен, хотя и продолжал сжимать в руке свой топор, скорее по привычке, чем для боя. Лицо его было бледным, на лбу выступила испарина.

— Наверх! Быстро! — скомандовал Воррин, и мы, последние защитники, шагнули в спасительную темноту лестничного колодца, оставив позади ревущих от ярости орков.

Лестница действительно была винтовой, широкой и крутой. Ступени, выдолбленные в камне, были стёрты и скользки от сырости. Мы двигались наверх, а за нами пыталась достать и убить толпа орков. За нашими спинами тяжело тащили раненых, кто-то спотыкался на окровавленном полу, слышалась отборная гномья ругань, а мы били, держали удар и снова били. Мой клевец был весь в крови. Сколько времени это продолжалось, я не знаю. Минуты казались часами.

«И что нас ждёт наверху? — стучало в висках. — Из-за отсутствия разведки никто не имеет ни малейшего понятия, что там, на поверхности. Может, там уже поджидает вторая половина орочьей армии. Или дракон. Или просто отвесный обрыв в пропасть. Из огня да в полымя — это про нас, определённо».

Глава 11

Остуженный пыл

Засада и прорыв на поверхность стоил нам дорого. Очень дорого. Когда мы, наконец, выбрались из душного, воняющего кровью и смертью подземелья, спотыкаясь и кашляя, нас встретил… новый кошмар.

Я ожидал чего угодно: орочьей засады, скалистого плато, леса… Но не этого.

Нас ударил в лицо слепящий, ледяной шторм.

Ветер, воющий, как тысяча голодных волков, сбивал с ног, швырял в лицо горсти колючего, как битое стекло, снега. Видимость — нулевая. Белая, бешено пляшущая мгла, в которой тонули силуэты своих и чужих. Холод, пробирающий до самых костей, мгновенно сковал мышцы, заставил зубы выбивать барабанную дробь.

«Какого хрена?! – была моя первая, ошарашенная мысль. — Буран? Здесь, в горах? В это время года? Эта планета точно решила меня доконать! Из подземной мясорубки — прямиком в морозильную камеру!».

Гномы, одетые в свои тяжёлые, сковывающие движения доспехи, с трудом передвигались по заснеженным, обледенелым склонам.

Их короткие ноги вязли в сугробах, металл брони мгновенно покрывался снегом и ледяной коркой.

Несколько несчастных, оступившись на скользком уступе, с криками сорвались в белую бездну, зияющую где-то рядом. Их крики тут же поглотил вой ветра.

Ситуация казалась абсолютно, окончательно безвыходной.

— Картина Репина «Приплыли», — скрежеща зубами, прокомментировал я. — Матушка-природа нам не благоволит.

Королевская свита, теперь уже не такая многочисленная и сияющая, вынырнула из зева пещеры на снег.

Король Хальдор, поддерживаемый тремя верными гвардейцами, выглядел совсем плохо. Он то и дело терял сознание, его голова бессильно падала на грудь. Рана, полученная внизу, кровоточила, окрашивая снег в бурый цвет.

Гномы были полностью дезориентированы. Они сбились в громадную кучу, пытаясь согреться и защититься от ветра, но это мало помогало. Их боевой дух, и так подорванный разгромом внизу, здесь, на этой ледяной верхотуре, иссяк окончательно. Они просто стояли, дрожа от холода и страха, ожидая своей участи.

Рядом со мной перетаптывался Зобгин.

«Так, Ростислав, — сказал я сам себе, стряхивая с ресниц намёрзший снег. — Пора включать режим „кризисный менеджер“. Или мы все тут превратимся в ледяные статуи, или эти клыкастые милашки нас добьют».

Я прокашлялся, набирая в лёгкие побольше ледяного воздуха, и заорал на гномьем языке, который успел немного поднатаскать благодаря Воррину и общению на рынке:

— Камнебородые! Слушать сюда, мать вашу так! Собрались! Фалангой! Копья вперед! Не стоять, как овцы на бойне!

Мой крик, усиленный отчаянием и адреналином, прорезал вой ветра. Гномы, услышав родную речь из уст человека, да еще и в таком повелительном тоне, на мгновение опешили. Несколько голов повернулось в мою сторону. В их глазах читалось удивление, смешанное с проблеском… надежды?