Зобгин деловито обшарил трупы, собирая трофеи — несколько кривых ножей, пару медных колец и кожаный кошель с какими-то мелкими, ничего не стоящими побрякушками. Брор тем временем крепко связал оглушённого орка его же собственным ремнём.

— Что дальше, человек? — спросил Зобгин, вытирая лезвие топора о штаны убитого орка.

— А дальше, — ответил я, кивая на пленного, — будем разговаривать.

Пленного орка мы оттащили обратно в башню. Причём к остальным гномам мы его не потащили, устроились в боковом помещении.

Там гномы снова развели костёр (а я воздал должное тому факту, насколько мастерски они владеют огнём), при его свете пленника привели в чувство, отерев морду щедрой порцией снега.

Орк закашлялся, открыл глаза и, увидев окруживших его гномов и меня, оскалился, как волк, попавший в капкан. Он что-то злобно прорычал на своем языке и смачно плюнул в сторону ближайшего гнома. Тот, недолго думая, отвесил ему увесистую оплеуху. Голова орка дёрнулась, взгляд на пару секунд расфокусировался, но когда он пришёл в себя, в его глазах читалась уверенность, что его ждёт мучительная смерть, и он, похоже, был готов принять её с вызовом.

Я присел перед ним на корточки.

— Как тебя зовут, орк? — спросил я на всеобщем, который, как я знал, орки тоже худо-бедно понимали.

Орк удивлённо моргнул, но ничего не ответил, лишь снова злобно засопел.

— Говорить будем, или предпочитаешь, чтобы мои друзья-гномы немного поразмяли твои кости? — продолжал я спокойно, стараясь, чтобы мой голос звучал уверенно и безразлично.

И тут произошло нечто странное.

Когда я произносил эти слова, я вдруг понял, что думаю не на всеобщем, а… на орочьем. Слова сами собой складывались в гортанные, рычащие фразы. Я не просто переводил, я думал на их языке. Ощущение было настолько неожиданным, что я на мгновение замолчал, пытаясь осознать произошедшее.

«Какого чёрта? — пронеслось в голове. — Сначала гномий, теперь орочий… Это что, еще один „подарок“ от той силы, что закинула меня в этот мир? Или это какая-то побочка от доспеха Анаи? Многоязычие, как скрытый перк? Забавно. И очень, очень кстати».

Я посмотрел на орка. Он всё ещё смотрел на меня с вызовом, но в его глазах появилось что-то дополнительное… недоумение?

Я решил рискнуть.

— Я спросил, как тебя зовут, — повторил я, на этот раз уже осознанно используя орочий язык, который, к моему удивлению, давался мне довольно легко, хоть и с некоторым акцентом. — И не советую тебе молчать. От твоих ответов зависит, увидишь ли ты следующий рассвет.

Вот теперь орк был по-настоящему удивлён. Его челюсть отвисла, а глаза округлились. Он явно не ожидал услышать родную речь от человека. Гномы, стоявшие вокруг, тоже переглянулись, не понимая, что происходит.

— Ты… ты говоришь на языке Истинных Воинов? — наконец выдавил из себя орк, и в его голосе слышалось недоверие.

— Иногда, — уклончиво ответил я. — Когда это нужно. Так как тебя зовут?

Орк помедлил, но потом всё же ответил:

— Гррхаш.

— Хорошо, Гррхаш, — кивнул я. — А теперь расскажи мне всё, что знаешь. О вашей армии. О ваших планах.

Гррхаш снова замолчал, его взгляд стал упрямым.

— Я ничего не скажу, человеческий выродок! — прорычал он. — Скоро придёт наш вождь Гхырр Великий, и он сдерёт с вас шкуры! Вы все умрёте!

— Может, и умрём, — согласился я на всеобщем. — Но ты умрёшь первым. И, поверь, это будет не быстро и не легко. Гномы умеют быть очень изобретательными, когда дело доходит до мести.

Я кивнул на Зобгина и Брора, которые тут же изобразили на своих лицах самое кровожадное выражение, на какое были способны, и поиграли своими топорами. Эффект был достигнут. Гррхаш сглотнул, и в его глазах мелькнул страх.

— Но, — продолжал я, меняя тактику, — есть и другой вариант. Ты расскажешь мне всё, что знаешь, честно и без утайки. И тогда, возможно, я сохраню тебе жизнь.

Орк недоверчиво посмотрел на меня.

— Ты лжёшь! — выплюнул он, отвечая на всеобщем. — Люди всегда лгут!

— Не все, — возразил я. — Я — человек слова. Если я даю обещание, я его держу. Расскажешь правду — будешь жить. Будешь врать или молчать — умрёшь. Выбор за тобой.

Я смотрел ему прямо в глаза, стараясь, чтобы мой взгляд был максимально убедительным. Орк колебался. Борьба между страхом смерти и недоверием к человеку была написана на его уродливом лице. Наконец, он тяжело вздохнул.

— Что ты хочешь знать? — глухо спросил он.

И он заговорил.

Сначала неохотно, обрывками, но потом, видя, что я внимательно слушаю и не перебиваю, всё более подробно.