Я выбрал газировку в стеклянной бутылке, наверное, для детей держали, и сейчас время от времени прикладывался к ней.

— Остановиться и отобедать не желаете? — Неожиданно спросил Никифор.

— Мы только отъехали. Лучше давай доедем быстрее. Кстати, свояченица сказала, что ты комнату сдаёшь.

— Есть такое дело. — Повеселев, согласился водитель. — Только не комната, а отдельный гостевой домик. Маленький, но уютный. Со всеми удобствами и отдельным выходом на улицу. Если не собираетесь устраивать шумных посиделок, то я с женой возражать не будем.

— От шума я и сам устал. Хочется тишины и спокойствия. Ты лучше скажи, до моря далеко от твоего дома?

— Не рядом, конечно, живу. — Вздохнул Никифор. — С полчаса пешком идти. Зато у нас район тихий. Чем ближе к берегу, тем шумнее приезжие. Особенно в сезон.

— Замечательно! Я к морю каждые десять минут тоже ходить не собираюсь.

— А вы сами откуда будете? — Задал он вопрос. — И как вас звать-величать?

— Я, можно сказать, только народился. Из Аберрации еду. Иваном меня зовут.

— Имя ваше не сильно любят у нас. — Покосился на меня Никифор. — Зачем вы такое выбрали? После Аберрации можно другое же взять.

— Имя выбирают родители, а их мы выбрать не в силах. Только уважать за жизнь данную и имя, которым нарекли. Корни у меня французские. Там нет предубеждения к имени Иван. — Пришло мне на ум внятное объяснение. Вряд ли запрет на фамилию и имя распространяется на иностранцев.

— Тогда, конечно. Но всё равно, лучше бы вы себе другое имя взяли на время отдыха или прозвищем обзовитесь. Не любят у нас Ивановых и всего, что с ними связано.

— Ивановы? Род, преданный забвению?

— Они самые. — Кивнул Никифор. — Слышал о них?

— Только слухи. И то краем уха. Своих проблем хватает. — Отмахнулся я. Упоминание Ивановых меня заинтересовало. — Вам-то, чем они не угодили?

— Так жили они здесь.

— Это чёрт-те когда было! Жили и жили. Сейчас-то какая разница?

— Так поместье ихнее здесь. Все беды от него идут.

— Во как! Рассказывай. Что за поместье и какие беды. — Как-то мне в голову не пришло раньше, что мои однофамильцы могли и здесь собственность иметь.

— Привидение там. Злобный дух. Житья никому не даёт.

— Ну и что? Заколотили поместье и пусть скучает.

— Если бы. Место больно хорошее. Старый дом успели до основания разрушить, пока клады и тайники проклятого рода искали.

— Не нашли, насколько я понимаю? — Уточнил я.

— Да где там. Умели проклятые своё добро прятать. А место хорошее. На него многие глаз положили. Поначалу рода даже ссорились между собой, а потом началось… — Никифор замолчал.

Я тоже молчал. Ехать нам ещё долго. Пусть в интриги играет.

— Уваровы были первыми, кто у казны гору выкупил.

— Подожди. Ты говорил поместье, а сейчас про гору сказал.

— Так, у них поместье на горе стояло. Я же говорю, место больно хорошее.

— Понятно.

— Ну вот. Выкупили Уваровы его. Рабочих пригнали, обломки, значит, от предыдущего поместья рассортировать. Что потом в дело пойдёт, а что выкинуть. Первые дни рабочие пешком туда-сюда ходили. Потом им надоело, видать, ноги бить. Решили заночевать на горе.

— Что же им хозяин транспорт не предоставил? — Удивился я. — Толку от уставших работников, забирающихся каждый день на гору?

— Он и предоставил. Потом. — Ухмыльнулся Никифор. — Только после первой ночёвки нашли лишь шестерых рабочих. Все седые и рассказать ничего толком не могут. Ещё пятерых позже на берег выбросило. Остальных не нашли. Вот так вот.

— Но на этом дело не закончилось? — Догадался я.

— Нет. Новые рабочие трудились только днём. На ночь их в ближайшую деревню увозили. Больше проблем не было.

— По-моему это глупость. Строить дом, в котором смертельно опасно жить.

— В точку! — Согласился Никифор. — Хорошо, что им хватило ума батюшку вызвать и место освятить.

— Помогло?

— Куда там. — Махнул свободной рукой Никифор. Вторая крепко держала баранку. Никакого усилителя руля в машине предусмотрено не было. — Злобный дух батюшку чуть на тот свет не отправил.

— Чего же в этом хорошего? — Не понял я.

— Батюшка, как оклемался, письма строчить начал и других попов вызывать. От Синода приехал сам Феоктист. Три дня и три ночи они молитвы читали. Но изгнали зло с той горы! — Торжественно произнёс Никифор, а после добавил: — Это они так думали. Дом отстроили. Слуг завезли. Обжили. Долго никто не жаловался, пока Уваров сам со своей женой не приехал летом отдохнуть. Вот их обоих в лечебницу для психически больных и увезли после третьей ночи. Хорошо, что чета Уваровых ни себя, ни кого другого не поубивала. Буйные оба стали. Кидались на всех.