— Что-то мне подсказывает, что свадьба всё равно скоро состоится, пусть и с другой невестой, — задумчиво пробормотал я, вспоминая, как отец ухаживал сегодня за соседкой за столом.

— Это уже пускай они сами решают. Не маленькие, — отрезал дед, — Но, думаю, что даже если они решат пожениться, то вряд ли будут устраивать праздник из этого. Скорее всего, просто зарегистрируют брак и всё. Не факт, что я приеду на это мероприятие. Но обязательно буду здесь, когда внучка родится. Если доживу, конечно.

— Да брось. Доживёшь, конечно, — постарался подбодрить я его, — Ты вон какой здоровый. Ещё всех нас переживёшь.

— Да не дай Ками! — аж вскинулся он, гневно взглянув на меня, — Ты думай, что несёшь-то!

— Извини, — примирительно поднял я вверх руки, — Сам не знаю, что говорю. Так ты что хотел-то? Попрощаться?

— Не совсем, — разом успокоился он, и отвёл взгляд в сторону, — Хотя, в каком-то смысле, можно и так сказать. Я тут с тренером твоим разговаривал о твоих перспективах…

— Подожди, — перебил я его, собираясь сказать, что планирую закончить свою спортивную карьеру.

— Не перебивай меня! — опять вскипел он, — Потом скажешь, что хотел. Дай мне высказаться сначала. Так вот, — уже спокойнее продолжил он, — Аджарн считает, что у тебя есть весьма хорошие шансы на то, чтобы выиграть чемпионат мира в мае, и я с ним согласен. Твой потенциал хорошо виден. И это было бы очень хорошо для нашего семейного дела, чтобы ты выиграл этот титул. К сожалению, люди сейчас такие пошли, что обязательно смотрят на титулы, выбирая себе учителя. Я-то, видишь, без всяких титулов тренирую, а потому учеников у меня мало. И с каждым годом становится всё меньше и меньше. Боюсь, что, если всё так и продолжится, додзё через пару лет закрывать придётся. С твоим титулом же у додзё появится второй шанс…

— Какой шанс? Я, вообще-то, муай-тай занимаюсь, а не твоим бу-дзюцу или как там его, — не выдержал я, и опять перебил его, — Или ты хочешь переквалифицировать додзё на муай-тай?

— Нет, конечно! — возмущённо глянул он на меня, — Мы продолжим учить людей бу-дзюцу, но для рекламы и твоё чемпионство в муай-тай сойдёт. Люди редко обращают внимание на нюансы. Им красивая обложка очень часто важнее содержимого. Сделаем из тебя лицо нашего додзё, и, я уверен в этом, молодёжь пойдёт к нам. А там уже я начну тебя натаскивать на бу-дзюцу, и со временем передам тебе додзё. Продолжишь семейное дело…

— А меня ты спросил, хочу ли я этого? — сухо спросил я у него, — Почему ты так говоришь, как будто всё уже решено?

— А что тут решать-то? — даже удивился он, — У тебя явный талант в боевых искусствах, так надо же его развивать! Не думаешь же ты всю свою жизнь эти картинки рисовать? Ладно, сейчас, пока ты школьник ещё, но разве это профессия для настоящего мужчины? А я тебе готовое дело предлагаю. Что тут думать-то?

— Извини, дед, но вынужден тебя расстроить, — без малейшего сожаления в голосе произнёс я, — Но именно что с этими картинками я и собираюсь связать свою жизнь, а не с этим тупым маханием руками и ногами на потеху публике. И в чемпионате мира я участвовать тоже не собираюсь. Можешь считать, что моя спортивная карьера закончилась. Мне было интересно проверить свои силы — я проверил. На этом я с муай-тай заканчиваю.

— Но почему? — аж подскочил он с дивана, — Хорошо, нравится тебе рисовать — рисуй, ничего против не имею, но зачем боевые искусства бросать? И на кого, по-твоему, я тогда должен додзё своё оставить? Я не вечен, знаешь ли, отец твой этим заниматься не будет, и что тогда? Кто продолжит моё дело?

— Ученику какому-нибудь своему передай, или кого из дальней родни подыщи, но мне это неинтересно. Извини, дед, — пожал я плечами, — Но у меня своя дорога в этой жизни, а ты предлагаешь идти мне твоими тропами. Моя судьба связана с мангой.

Дед молчал, и не мигая смотрел на меня. То ли подбирал новые слова, чтобы переубедить меня, то ли проклятиями готовился осыпать меня. Я не знаю. И не знаю, сколько бы мы ещё так с ним молчали, если бы вдруг откуда-то до нас не донёсся пронзительный крик.

Мы с ним переглянулись, и всё также молча бросились к выходу из комнаты.

Естественно, я опередил его, а потому именно мне открылась ужасающая картина возле выхода из дома.

В коридоре, на полу, недалеко от двери, лежал бледный отец, часто дыша, а в его животе торчала рукоять ножа. Рядом с ним стояла дочь соседки, Айка, и с каким-то безумным интересом наблюдала за тем, как по отцу медленно стекает на пол кровь, образовав уже там целую лужу.

Где-то рядом кричали женщины, кто-то вызывал скорую, Света бросилась к отцу, пытаясь что-то сделать с его раной, но не рискуя вытаскивать нож, а я… просто стоял и смотрел на Айку.

— Зачем? Зачем ты это сделала? — непослушными губами прошептал я, с ужасом глядя на неё.

— Я же просила, чтобы он оставил мою маму в покое. Нам с ней и вдвоём хорошо, без всяких мужиков. Просила тебя с ним поговорить! Неужели было сложно выполнить эту мою просьбу? Почему ты не остановил его? Это ты во всём виноват! — медленно подняла она руку, и показала на меня пальцем.