Если бы Стив не прятался за развалившейся стеной, потому что залез на чужую территорию, улюлюканье его бы позабавило. Он не мог разобрать ни слова, но определил, что вскоре в доме начал раздаваться голос, подавивший все остальные, – голос пожилого мужчины. Собаки на дороге снаружи лаяли, подхватывая.

Тут в теле Стива остановилось все кровообращение и прочие процессы: на дороге раздались шаги, сопровождаемые цоканьем собачьих когтей по асфальту. Звуки приближались к месту, где он прятался среди сорняков.

Снова появился худой незнакомый бородач с конским хвостом. Возбужденные собаки торопились вслед за ним к ближайшему хозяйственному зданию. Незнакомец вошел в загон для пони и вскоре вывел самого маленького из них на дорогу. За ними, печально качая головами, вышли три остальные лошадки и остановились у обочины.

Собаки прыгали, а пони пытались бочком отскочить от них, так что мужчине, державшему поводья, приходилось прилагать усилия, чтобы их не отпустить. Насколько видел Стив, лицо незнакомца было бледно и как будто искажено нервным предвкушением.

Деревянные ступеньки просевшего крыльца зашевелились под ногами, и Стив повернулся к дому. Плющ, обвивший пограничную стену, мешал, но все же он разглядел достаточно: из черного хода ровным строем торжественно выходили голые люди. Ни на одном не было ни нитки.

Это оказалось не единственным, в чем гости изменились. Пару мгновений Стив не мог ни моргнуть, ни вдохнуть – каждый из этих людей с ног до головы был окрашен в красный цвет.

Выйдя на дорогу, красные люди неторопливо зашагали в его направлении. Чем ближе они подходили, тем сильнее озноб пробирал Стива – в его голове с каждым шагом складывались новые и новые детали пазла:

«Последний альбом Тони Уиллоуза: „Красный народ поет“. Красный народ.

Человеческие останки, найденные в пещере Брикбера, взаимодействовали с оксидом железа на протяжении шестидесяти тысяч лет».

Учитывая, что Большая палата лежала всего в пяти километрах к востоку от старой развалившейся фермы Уиллоуза, где Стив теперь сгибался в три погибели, едва ли это было совпадением.

«Наверно, какой-то обычай у хиппи. Языческая фолк-музыка… традиция такая у них».

О наркоферме речи не шло, просто какая-то странность в девонской глуши: обладающий некоторым влиянием старик воспроизводит древние практики.

«Видимо, наследие его старых торжеств. Но все это безвредно. Не пугаться».

Уиллоуз убил себе мозг ЛСД в семидесятые, и, скорее всего, спасения для него не было. По крайней мере, на это все указывало.

«А как же туристы, виденные Мэттом Халлом с воздуха?»

Стиву вдруг представилось, как его окружают эти же дикие красные люди. Его охватила тревога.

Красный народ шел босиком по выбитому асфальту. Большая часть гостей выглядела совсем невыгодно: обвисшие животы и груди, дряхлые гениталии, руки и ноги некоторых украшали бледно-синие татуировки, выглядывавшие из-под краски. Только когда люди, замыкавшие процессию, поравнялись со Стивом, он заметил то, что они несут в своих алых руках.

Все красные люди держали по темному камню, за исключением двоих лысых полных мужчин, которые волокли копья с каменными наконечниками. «Оружие». Этого Стив в своем положении совсем не хотел увидеть. У тех гостей, что имели волосы, они топорщились оттого, что были напомажены красным. Вот так страсти, вот так страх.

Невзирая на едва заметный порыв снять фото, Стив не посмел пошевелиться – стоит кому-то в жуткой процессии глянуть на обочину, как его увидят. Фотограф делал вид, что он каменный.

Красные люди направлялись к пони на дороге. Лицо мужчины с клокастой бородой, который держал поводья, приняло торжественное выражение, а его псы радостно запрыгали вокруг красных людей. Голые гости принялись гладить дрожащую лошадь, издавая странный мелодичный свист и оставляя на боках, ребрах и толстой шее красную краску.

Тот глаз пони, что был виден, широко распахнулся и побелел – в нем читался страх. Стив его понимал.

Странная красная процессия продолжила свое движение стройным шагом к зданиям вдали, а во главе шел мужчина с измазанным краской пони.

Издалека Стив наконец-то снял фото, отключив вспышку – еще было достаточно светло. Увеличив изображение, он наблюдал, как процессия вошла в открытые двери самого большого сарая, склонив головы и подняв руки, будто приветствуя кого-то.

Теперь речь уже не шла о наркотиках или пропавших людях – теперь имело значение только безудержное любопытство Стива. Его страх рассеялся, уступив место предвкушению. Один внутренний голос, подчиняясь инстинктам, кричал от страха и умолял его скорее бежать; другой – тот самый, что подсказывал становиться на доску для серфинга при сильном ветре и яростном приливе или нырять в море с обрывов, – предлагал еще посмотреть. Место оказалось настолько диким, что бросать было нельзя.