Улыбнулся. Ещё раз испортить планы урода, который решил пойти против меня? Да! Сжал кулаки так сильно, что почувствовал в них пульс. Теперь я знаю, что потребую у монголов. Ладно. Этих ублюдков — в расход, но чуть позже. Сначала основная цель.

Окно закрылось, голоса стихли. Я дал приказ паучку двигаться дальше, и мы заскользили по стене.

Снова какая-то вибрация в душе, неприятное ощущение — словно натянутая струна внутри меня вот-вот порвётся. Связь с телом слабеет, истончается, рвётся. Хреново. Времени меньше, чем я думал. Ладно, смотрим на эту суку, пытаемся спасти принца и возвращаемся.

Паук цеплялся за выступы, подтягивался, его движения стали медленнее, но всё ещё были уверенными.

— Давай, дружок, осталось немного! — подбодрил я его. — Потом куча еды будет, вот прям от пуза. Обещаю!

Сосредоточился на духовном зрении, и, судя по тому, что я вижу, сука где-то выше. Очень уж ярко там светится — все признаки руха в облике человека.

Тут тело Жаслана как-то напряглось, словно посылая мне сигнал. Мышцы сами собой сжались, дыхание участилось. Инстинктивная реакция на опасность? Или что-то другое? Словно его плоть помнит то, что недоступно мне.

Он что-то знает. Как же неудобно, когда нет доступа к памяти. Вот у перевёртышей с этим проблем нет. Маргарита и Симона полностью получили доступ к воспоминаниям Елены и Вероники.

Был соблазн выпустить перевёртышей. Их способности позволяют быть незаметными и скрываться. Идеальные разведчицы, идеальные шпионки. Но есть много «но». Не знаю, где именно таких делают, в столице или нет, вот только монголы должны защититься от своих подопечных. Тем более когда сначала две свалили, а потом ещё одна. Меры безопасности наверняка усилены, протоколы изменены, бдительность повышена. Слишком большой риск раскрытия, слишком высокая цена провала.

Помимо прочего, рух Цэрэн знает Изольду, и у них очень напряжённые отношения. Так что рисков больше, чем выгоды. Одно неверное движение, и операция провалена, все жертвы напрасны, все планы рушатся. И самый главный момент: Тимучин может увидеть, только через меня. Так что пусть пока девушки сидят и ждут своего часа.

Снова меня потянуло чуть в сторону. Да твою ж… Жаслан, что ты хочешь? Тело монгола словно имело собственную волю. Его инстинкты, его память пытались пробиться сквозь мой контроль настойчиво, упрямо, целеустремлённо.

Ладно, посмотрим, куда ты меня тащишь. Сместился по стене и ушёл чуть левее. Ещё и ещё. Остановился над окном с решётками. Тяжёлые металлические прутья, вмурованные в камень. Тюремная камера? Глянул внутрь.

Полутёмная комната, скудно обставленная. Лишь стол с приспособлениями для пыток да стул, к которому привязан пленник. Инструменты разложены аккуратно, методично — щипцы, ножи, тонкие иглы, молотки.

Вгляделся в пленника. Его тело — живая карта боли: синяки, порезы, ожоги. Тёмно-синие гематомы покрывали рёбра. Свежие раны сочились кровью, волдыри от ожогов пузырились на коже. Лицо распухло от ударов, губы разбиты, один глаз заплыл, но в другом всё ещё горел непокорный огонь. Профессиональная работа, которой меня учили в прошлой жизни: боль — максимальная, повреждения — минимальные.

Тело монгола тут же начало подавать сигналы. Сердце забилось чаще, к горлу подступила тошнота. Мышцы напряглись, готовые к действию, кулаки сжались до боли. Жаслан узнал этого человека. И не просто узнал — его реакция говорила о глубокой личной связи. Преданность, верность, долг — всё читалось явно.

«Только не говори, что это и есть хунтайжи?» — спросил я у тела. Не ожидал ответа, но попытаться стоило.

Меня прямо тянуло влететь туда и спасти. Желание было таким сильным, что я едва сдерживался. Руки сами направились к решётке, мышцы напрягались в готовности к прыжку. Словно тело знало, что делать, знало, как действовать. Память плоти, инстинкты воина, преданного своему господину. Значит, скорее всего, он. Так, ладно, ещё одну цель мы нашли, теперь будет проще. Тело, сука, не двигается. Всё требует немедленных действий, немедленного спасения.

«Успокойся!» — сказал мысленно сам себе, но это не помогло. Эмоции Жаслана были слишком сильными. Верность, гнев, отчаяние — всё смешалось в гремучий коктейль, грозивший взорваться в любой момент.

Пришлось переместиться в пространственное кольцо, где парила душа Жаслана, и говорить это там. Странный опыт — разговор с бестелесной сущностью человека, чьё тело я занял. Словно встреча с отражением в зеркале, с которым можно поговорить. Душа монгола трепетала, как пламя свечи на ветру. Эмоции пульсировали в ней, как кровь в живом сердце.

«Успокойся! — повторил я, обращаясь непосредственно к душе монгола. — Мы спасём его, но нужно действовать по плану. Сначала Цэрэн, потом принц».

Попытался передать свою уверенность, решимость.

Постепенно свечение души Жаслана стало ровнее, спокойнее. Вроде бы немного помогло. Я вернул полный контроль над телом, и мы двинулись дальше. Медленно поднимались к тому месту, откуда шёл самый яркий свет души.

Аккуратно заглянул в окно и… замер.

«А-а-а!» — протянул внутри себя. То, что я увидел, было неожиданно.