Клин клином, как говорится.

— Приступаю, — сообщил питомец и мягко впился зубами мне в шею, аккуратно вводя дозу.

Я поморщился — приятного в этом было мало. Но почти сразу почувствовал, как по телу разливается холодная волна. Яд Ориона начал действовать — нейтрализуя чужеродное вещество в крови и заодно снимая часть усталости.

Я подождал ещё пару минут, пока эффект от «подарка» Широкова не сошёл на нет. А затем рванул вперёд.

Дистанция уже была приличной, мои оппоненты успели вырваться вперёд. Но недаром я не спешил в начале.

Силы были сохранены. А значит — игра началась.

К восьмому километру я без проблем обогнал задыхающихся «марафонцев». Те уже шли пешком, спотыкаясь на каждом препятствии. Их забег явно закончился задолго до финиша.

А вот Широкова я начал догонять уже перед самым финишем. Заметив меня, он изо всех сил ускорился — но это не помогло.

Последние сто метров он едва переставлял ноги, ковыляя, как раненый лось. Я же чувствовал себя относительно бодро. И потому… за последние десять метров просто обошёл его, как стоячего.

— Вот и всё, — сказал я, глядя на тяжело дышащего Широкова. — Как ты там говорил? Готовь задницу?

— Да пошёл ты… — пробормотал он, — Быстров, ты как это вообще сделал?.. Ты ж…

— Тебя это сейчас не должно волновать, — усмехнулся я. — Надо же, даже не скрываешь, что жульничал.

Тем временем к нам уже приближался явно злющий Пётр Матвеевич. Он, похоже, что-то заметил во время забега — и теперь нас ожидал разбор полётов.

— Широков. Быстров. Ко мне, — жёстко приказал он.

Мы подошли. Преподаватель внимательно осмотрел нас обоих.

— Так… а это ещё что? — заметил он пластырь у меня на руке.

Я не стал оправдываться. Спокойно протянул руку.

— Если выясню, что на этом пластыре катализатор — можешь больше на моих занятиях не появляться, — холодно произнёс он.

— Да пожалуйста, — ответил я, чуть улыбнувшись. — Можете забрать на обследование. Всё честно.

И, взглянув на Широкова, демонстративно добавил:

— Вот, держите.

— Ладно… — протянул Пётр Матвеевич задумчиво, аккуратно отдирая пластырь и помещая его в герметичный пакетик. Судя по всему, подобные случаи здесь были не редкостью — инструменты у него имелись при себе.

Тем временем последние двое всё же доковыляли до финиша.

Пётр Матвеевич зафиксировал время первой четвёрки, а затем и пары последующих, уже участвующих в забеге, после чего сверился с часами и обратился ко всем:

— Значит так! Вернусь через четверть часа. А пока — всем задание: лёгкий бег. Десять… нет, двадцать кругов!

Пётр Матвеевич вернулся даже раньше, чем обещал. И выглядел ещё злее, чем до этого — видимо, уже получил результаты анализа.

— Первая четвёрка — ко мне! — строго скомандовал он.

Когда мы подошли, он без предисловий достал из кармана герметичный пакет с пластырем.

— Кто тормозил Быстрова? Кто решил устроить этот цирк? — бросил он, глядя на нас в упор.

Я пожал плечами.

— Какая разница? Я ведь победил. Так что смысла копаться, кто это сделал, я не вижу.

Он прищурился.

— Смотри, Быстров. Потом не обижайся, если с тобой случится ещё что-нибудь. Я ведь пытаюсь тебе помочь.

— Понимаю. И спасибо вам за участие, — кивнул я серьёзно. — Но ябедничать — не в моём стиле. С этим вопросом я разберусь сам.

Физрук немного помолчал, потом медленно кивнул.

— Ладно. Раз решил — разбирайся. Только потом не жалуйся.

— Конечно, — подтвердил я.

Решать свои проблемы чужими руками — точно не по мне. А с Широковым я смогу разобраться и без внешней помощи. По-своему.

— Ты… почему меня не заложил? — вдруг подошёл ко мне Рома. — В чём подвох?