"Черт бы тебя подрал, Зандер! Ну, почему, ты не родился женщиной!"

В конце концов, Герт покинул "тихого капитана" и перебрался в дом профессора Галливара. Это был уже шестой урок, и, тем не менее, Герт не смог бы дать ясный ответ на простой вопрос: что ты, Герт, хочешь узнать? Они переходили от темы к теме, пропуская детали в одном месте, и углубляясь в самые мелкие подробности – в другом. Часами сидели над книгами. Рассматривали старые гравюры. Искали смысл в смутных толкованиях и пытались толковать бессвязные обрывки древнего знания.

– Извините, мэтр, что вы сказали? – неожиданно встрепенулся Герт. Он уже слышал это словосочетание и не мог его пропустить.

– А что я сказал?

– Мне кажется, что-то вроде "плетения теней". Я не ошибся?

– Нет, разумеется, но мы говорим сейчас о другом…

– Нет, нет! Постойте! – остановил профессора Герт. – Расскажите мне об этой магии!

– Ну, это не совсем магия, это, скорее, магическое искусство, если вы понимаете, в чем тут разница!

– Разницу оставим на потом, - нетерпеливо потребовал Герт.
– Так что там с этим плетением?

***

Герт собирался провести у профессора Галливара часа два или три, но ушел много позже. Однако по субъективному ритму, в котором жил город, время все еще было раннее. Солнце едва перевалило через перелом. Как раз сейчас просыпались и начинали свой день те немногие представители знати, кого Герт знал достаточно хорошо, чтобы навестить без специального приглашения. Однако, чтобы заглянуть к Гектору ван дер Вейнгарду или графине ле Шуалон, прежде следовало, как минимум, переодеться и взять коня. По максимуму же, дел могло оказаться куда больше. Так, собственно, и вышло.

На этот раз Герт воспользовался парадным входом. Поднимаясь наверх, к жилым покоям, он перехватил по пути одного из слуг и приказал передать на конюшню, что несколько позже ему понадобится конь. Герт не сказал, когда именно, и хорошо, что так, иначе бедному животному пришлось бы долго стоять под седлом.

Все началось с Маргерит, потому что, войдя в свои покои, он обнаружил ее все еще нежащейся в постели. Разумеется, она была неодета, но, если на рассвете ее наготу скрывали шелковые простыни, сейчас она лишилась и этого ничтожного покрова. Едва Герт переступил порог, Маргерит подняла голову с подушки и подарила ему свою прелестную мгновенную улыбку. Вернее, прелестной и чарующей улыбка Маргерит была всегда, и именно такую увидел Герт при первой их встрече на Чумном тракте. Теперь же, и в особенности тогда, когда Маргерит улыбалась ему, в этом простом движении губ было столько соблазна и обещание таких сокровищ, что дух захватывало даже у такого немало пожившего и много повидавшего в жизни мужчины, каким на самом деле являлся Герт. Она улыбнулась, и он тут же забыл обо всех своих делах. Планы полетели в тартарары. Намерения, не связанные с Маргерит, растаяли, как туман под солнцем. Мечты и желания утратили смысл. Все, кроме одного – обладать этой юной женщиной. Что сказать? Волшебным образом помолодевший Герт находился сейчас на пике влюбленности, ничуть не менее высоком, чем тот, на котором сходила с ума влюбленная в него Маргерит.

Порыв страсти был так непосредственен и внезапен, обладал такой естественной мощью, что на этот раз Герт овладел женщиной без нежности и без оглядки, стремительно, грубо, пожалуй, даже жестоко. Сейчас он был завоеватель и господин, а она - жертва и рабыня. Но в том-то и состоит безумство страсти, что хрупкая и нежная Маргерит, которую Герт безжалостно мял и скручивал, поворачивая так или иначе, бросая под себя и вознося над собой, эта Маргерит, судя по ее стонам и воплям, способным поднять на ноги весь дворец, отнюдь не страдала, а испытывала невиданное наслаждение. Так она ему, собственно, и сказала, едва смогла перевести дыхание.

– Ну, сударь! Сегодня вы смогли превзойти самого себя! – выдохнула Маргерит.

– А ты, милый, если верить Катрин, итак почти идеальный любовник! – добавила она, сделав еще несколько хриплых вздохов.

– Почти? – спросил Герт с усмешкой.

– Почти! – подтвердила Маргерит. – Без "почти" это уже бог, но ты ведь не бог!

– Или я ошибаюсь? – спросила она внезапно, слегка приподняв тонкую светлую бровь.

– Не бог! – засмеялся Герт и вспомнил книжку, которую добыл для него Хюго ер Дроггер.

Книжка называлась "Проявления любви". Автор скрылся под псевдонимом Анонимус, но знающие люди утверждали, что эту запрещенную в империи книгу лет тридцать назад написал имперский граф Гвидо ди Рёйтер. Любопытное чтение, если честно. Было там много элегантных и нетривиальных мыслей, да и слог хорош. Однако сейчас Герт вспомнил главу, называвшуюся "Способы и позы любви". Когда он читал ее, то подумал, что понимает имперских цензоров, объявивших книгу Анонимуса "абсолютно непристойной". От такого мог, пожалуй, покраснеть и сам Герт. Ну, он и покраснел, если честно, вспомнив под чтение кое-что из опыта своей длинной и богатой на приключения жизни, а кое-что, и вовсе, узнал из книги впервые.

Между тем, страсти отгремели и утихли, как июльская гроза, и сразу же выяснилось, что оба любовника зверски голодны. А когда, умывшись и одевшись, - не без помощи слуг и служанок, разумеется, - Герт и Маргерит все-таки вышли к столу, выяснилось, что Шенк и Катрин уже позавтракали и уехали, навещать кого-то из родственников госпожи д’Энен.

– Что ж, - улыбнулся Герт, садясь по другую сторону стола, ровно напротив Маргерит, - позавтракаем вдвоем. Так даже лучше!

– Я готова съесть быка! – вполне серьезно ответила женщина.