Здравствуй, прохожий! – не слова, а смыслы, которые сами собой всплывают в голове, наполняя ее тихим шорохом, словно шепот под низким сводом пещер.

– И тебе здравствовать! – Герт удивился, но испугаться не успел, вовремя сообразив, что не для того показался ему этот барс, чтобы теперь напасть.

Не боишься.

– Тебя даже лошадь моя не испугалась, - пожал плечами Герт, успевший уже отметить эту необычную деталь. – А я, друг, свое давно отбоялся, так что не обессудь.

Ты не оборотень! – казалось, барс прислушивается к чему-то, что остается вне пределов восприятия Герта. Но так, наверное, все и обстояло. Первородные на то и первородные, что нынешние насельники Ойкумены им не чета.

– Я не оборотень, – согласился Герт, выдохнув слова с облачком пара.

Но у тебя чужое тело.

Приходилось признать, ирбис прав. Тело, и в самом деле, не родное, но Герт такой судьбы не искал. Ни для себя, ни для инока Карла. Тем более, для инока Карла.

– Чужое, - признал он вслух.

Кто колдовал? – Вопрос, на который трудно не ответить, хотя правду говорить никак нельзя.

– Фея… - это была единственная уступка, на которую мог пойти Герт. Единственная, которую мог себе позволить человек чести.

– Прости, Великий, но я не назову ее по имени.

Любишь ? – пар клубился вокруг пасти, но хищник по-прежнему не издал ни звука, предпочитая вколачивать свои мысли прямиком в сознание Герта. В его чуть холодноватый и не склонный к бесплодным фантазиям разум.

– Любил.

"Похоже, и в самом деле, любил. Тогда, давно… А она, оказывается, не забыла".

– Любил, - сказал он, признавая то, от чего в былые годы охотно бы отрекся.

Хороший ответ.

– Какой есть.

Мы встречались прежде? – взгляд желтых глаз с вертикальными зрачками тяжел, как мельничный жернов, холоден и равнодушен, словно снега севера.

– Когда? – насторожился Герт, никогда в жизни, как ему помнилось, не встречавший разумных барсов, но твердо знавший, что Первородные умеют менять облик. – Где?

Давно… - Стало очевидно, ирбис вспомнил, но откровенничать не станет.
– Далеко… По ту сторону гор…

"Вот оно как! Значит, бывал и на юге? Приходил ко мне в ином облике? Когда? Кем?"

– Кто ты? Кем был в моих глазах?

Не помню! – показалось, или барс действительно оскалил пасть в подобии улыбки. – Забудь пока! Вспомнишь, когда придет время. Сейчас слушай. Дальше по распадку не ходи. Там засада. Дворфы оголодали, ждут зверя, но согласятся и на человечину.

"Подгорные альвы? Вот ведь напасть!"

С лесными альвами Герт худо-бедно общаться умел. Научился за годы и годы жизни в Шенгане. Наверняка, и говора на севере и на юге у альвов схожие. Договорился бы как-нибудь. Но дворфы… Дворфы с людьми не ладят, и это еще мягко сказано.

– Что же мне делать? – спросил прямо, не без оснований полагая, что оборотень-ирбис не стал бы начинать разговор, не имея намерения помочь. Вопрос лишь в том, какова будет цена?

Помогу.

– Что взамен? – спросил без обиняков, не считая необходимым проявлять в таком простом деле излишнее вежество.

Поможешь мне. Справедливо?

– Вполне!

Покажу тропу. Тропа ведет в порт на Большой воде.

– Нордин на Внутреннем море?

Ваши названия. Мы говорим иначе.

– Но ты имеешь в виду Нордин?

Так.

– Долго туда идти?

Два дня, если пойдешь, как шел.

"Всего-то?! Вот, что значит, ходить без карты!"

Еще было бы интересно узнать, как давно следит за ним барс. Однако и спрашивать не стоило. Все равно не ответит.

– Что взамен? – Смысл всякого торга в цене, и Герту не хотелось принимать на себя невыполнимые обязательства. Оттого он и не любил сделок, совершаемых вот так – в обстоятельствах, не оставляющих выбора.

Ты знаешь про птицу?

"Птица? А ты-то здесь причем?"

– Кого ты имеешь в виду? – осторожно спросил он вслух.