Я принялась распаковывать ящик, аккуратно складывая рядом ветошь и сети. Предчувствия меня не обманули: в этом ларе были самые необходимые базовые продукты. Нашлась мука, ароматное подсолнечное масло в большой стеклянной бутылке, крупы в мешочках, сухие вяленые помидоры, несколько банок оливок, варенье, куски сыра в рассоле, сахар.

Смерть от голода в ближайшее время мне точно не грозила, и я облегченно выдохнула. Решив приготовить фокаччу с оливками, помидорами и сыром, я уже предвкушала, как плотно поужинаю, окунусь в море и свалюсь спать без задних ног.

Но как только я замесила тесто, послышался знакомый голос:

– Габи! Габи, ты здесь? Мы пришли!

Несколько секунд я совершенно не могла сообразить, кто это может быть. Полная перезагрузка мозга. А потом сообразила и кинулась к двери. Это же Карла! Пришла, как обещала.

– Иди сюда!
– позвала я и пошла навстречу.

В проёме показалась сияющая Карла. Выглядела она нарядно: пышная лиловая юбка в горошек с нижней кружевной, сиреневая льняная кофточка с рукавами-фонариками. Лимонно-желтая повязка на голове.

– Ты соскучилась в больнице по домашнему хозяйству?
– фыркнула она насмешливо, - хотя от ужина мы не откажемся.

С этими словами она вытолкнула перед собой долговязого худого парнишку в круглых очках, дужки которым заменяла резинка. Он смотрел в пол, боясь поднять глаза.

– Проходите, сейчас фокачча будет!
– пригласила я.

Парень топтался на месте, и Карла дала ему несильного пинка. Тогда тот сел и впервые осмелился посмотреть на меня.

Прыщеватый лоб, нос с горбинкой, умные смущенные глаза.

– Меня зовут Габриэла, - представилась я, чтобы подбодрить молодого человека, и прошла к печке.

– Очень приятно, - тихо проговорил он.

– А это Пабло Гарсия, - прострекотала Карла.
– Кстати, он сказал, что вы знакомы, как же так?

– Учились в начальной школе вместе, - снова уставился в пол Пабло.

– Так вот поэтому она тебя и не помнит. Ты с тех пор таким красавчиком стал, - поддела Карла, а парень покраснел.

– Карла сказала, ты можешь помочь мне разобраться с бумагами отца, Пабло?
– спросила я, обильно утыкав фокаччу сыром, оливками и вялеными помидорами. Для себя я бы поскромнее старалась, но все-таки у меня были гости. Кстати, впервые и в прошлой, и в этой жизни.

– Давайте посмотрим. Я постараюсь, конечно, - Пабло поднял на меня глаза, улыбнулся смущенно и поправил свои смешные очки.

– Но сначала поужинаем, - Карла прошествовала к печке и оценила взглядом произведение моего кулинарного искусства: - Выглядит потрясающе!

Рассортировав бумаги, счета, векселя или Бог знает что там еще было, Пабло взялся за их изучение. Мы с Карлой пристроились по бокам от него, стараясь даже не дышать.

Время от времени парнишка присвистывал, качал головой и бормотал себе под нос что-то типа “Ну и ну, ничего себе!”. Карла при этом посматривала на меня поверх его головы округлившимися глазами и пожимала изящными плечиками.

– Ничего не понимаю, - расстроенно проговорил он, наконец, откидываясь назад.

– А что там такое?
– опасливо спросила я, даже не пытаясь представить масштаб бедствия.

– Долг громадный, такой несколько лет нужно отдавать, - покачал он головой, - но вот что странно: как будто не хватает какого-то документа. Обеспечения ссуды. Ваш отец был простым рыбаком, никакого ценного имущества нет. Подо что ему дали столько денег? Было бы здесь какое-нибудь свидетельство собственности, тогда понятно. А вы точно не знаете, Габи? Понимая это, можно прикинуть, стоит ли отвечать по кредитам или проще пожертвовать имуществом.

– Паблиньо, а разве дом и эта посудина на мели ничего не стоят?
– спросила Карла.

Парень махнул рукой.

– Практически ничего, горстку песет. Вот если бы сеньор Ловейра был землевладельцем, да с фермой или несколькими рабочими шхунами, тогда было бы ясно. Но в документах ничего такого нет. Они как будто специально так оформлены.

– А что будет, если не платить?
– Карла задала вопрос, который я сама стеснялась произнести.

Пабло стянул очки с головы и стал их протирать мятым платком.

– Сначала наложат арест на дом, Габриэла окажется на улице. А потом в тюрьме.

Я взволнованно заходила по длинной кухне вдоль стола. Карла и Пабло смотрели на меня сочувственно.

– Что же мне делать?
– твердила я безнадежно, как будто ребята могли знать ответ на этот вопрос.
– Радовалась тут, когда продукты нашла, а оказывается, не стоило и переживать: в тюрьме, небось, кормят.

– Габи, не отчаивайся, - попыталась подбодрить Карла, - если отберут дом, ты можешь пойти жить ко мне. Мать поворчит, но не выгонит.