С этими словами она щелкает пальцами — и герцогиню тоже окутывает фиолетовый огонь. Та надсадно вопит.

— Больно, да? — Рагна неторопливо подходит к ней. — Гребаная недоучка!

После чего ударом меча сносит герцогине голову. Та откатывается в угол к голове герцога, продолжая вопить.

— Кто тебе помогал? — спрашивает Рагна у головы.

— Анри! — выплевывает та. — Он думал, что я его сделаю личем! Ха! Нашел дурочку! Пусть он лучше делает расчеты — но Ядра-то у него нет! Он на мне только поэтому женился — думал, я буду все его хотелки исполнять! А братец и рад был сплавить, на престол сел с его помощью! Нашли дурочку! Я им что, разменная монета?!

Рагна кивает каким-то своим мыслям. Она хватает герцогиню за плечо, нажатием заставляет безголовое тело опуститься на колени, затем берет за конец позвоночника, торчащий из обрубка шеи, и дергает его вверх. По позвоночнику пробегает волна яркого зеленого пламени, тело вспыхивает и рассыпается пылью — одно фиолетовое платье падает на замковые плиты. Рагна невозмутимо оборачивается к тому месту, куда укатилась герцогинина голова. Там тоже только кучка праха.

— Вот и все, — говорит Рагна.

Потом ее лицо искажает гримаса отчаяния, она запрокидывает голову — и долго, страшно воет.

Глава 20

Четвертый брак

Видения из памяти Рагны пропали, но реальный мир не вполне вернулся: теперь я видел и себя, и свое тело, и Мишеля, и некромантшу, но не было вокруг ни развалин замка, ни болота — только белый туман, ярко просвеченный солнцем. Да, и Рагна выглядела иначе — такой, как в видении, в момент смерти. В белой ночной рубашке, с длинными черными косами и трогательно босыми маленькими ступнями. А еще у нее в руках не было меча. Зато рядом с ней стояла статная широкоплечая женщина примерно моего роста, в кольчуге и голубой накидке с королевским гербом — стилизованном кабане в венке из лилий. Короткие, вьющиеся на концах волосы переходного от пшеничного к темно-русому цвета — то ли еще блондинка, то ли уже шатенка — обрамляли туманный овал лица, из которого словно пытались проявиться черты, но не могли.

— Да прекращай уже! — сказала Рагна неожиданно яростным тоном, глядя на это безобразие. — Ты была красивой! Красивой, ясно тебе?! А если так уж не нравится, придумай другое лицо — и покончим с этим!

— Ты еще поучать меня вздумала? — опасным тоном спросила Ханна. А это была, конечно, она.

— Ханна, радость моя… — Я взял ее за руку, наслаждаясь самим этим ощущением. — Если есть такая возможность, я бы хотел увидеть, как ты выглядела раньше. Правда, хотел бы. Неужели ты думаешь, что меня отпугнет какая-то… не совсем эталонная внешность? После всего, что у нас было?

Ханна вздохнула и произнесла совсем другим тоном.

— Я бы показала тебе… Но, честно говоря, сама не помню! То есть помню какие-то детали… Вдруг сделаю себя еще уродливее, чем была?

— Я отлично помню, — хмуро сказала Рагна. — Могу воссоздать.

Ханна промолчала, и Рагна, очевидно, приняла это за разрешение, потому что лицо моей жены снова заклубилось и вдруг сложилось в четкую картинку.

Которая вполне соответствовала тому, что я успел представить по «бархатным снам», различаясь только в деталях.

Как ни странно, и сама Ханна, и Рагна обе были правы, когда одна считала себя уродиной, а другая называла красавицей! У моей боевой жены действительно оказались широкие скулы, лицо почти прямоугольного формата и квадратный подбородок — пластический хирург замучился бы приводить это к принятому кукольному «стандарту»! Плюс еще решительный рот с узкими губами и нос… нет, не картошкой, просто довольно широкий, под стать лицу и пропорциональный. Однако до чего хороши у нее были глаза! И я сейчас даже не о самих глазах, хотя прекрасный светло-карий, почти медовый цвет очень ей шел. А об арке бровей и густых ресницах! Если бы здесь было принято носить никаб, Ханна по одним этим глазам считалась бы королевой красоты!

Что же общего впечатления, я бы не назвал ее облик уродливым или неженственным. Да, если мазнуть взглядом и прищуриться, наверное, Ханну можно было принять за мужчину. Хотя у меня больше возникали ассоциации со строгой дамой-директором школы или прокурором. Однако я знал хорошую визажистку (жена моего хорошего приятеля, отличная женщина!), которая восприняла бы это лицо как вызов. Я даже прикинул, что она, скорее всего, предприняла бы — благо, несколько раз видел за работой на реконструкторских сходках. Подчеркнула бы скулы, вместо того, чтобы маскировать их. Выделила бы рот, чуть дорисовав форму. Но главный акцент дала бы на глаза. И получилась бы роскошная хищная женщина, валькирия с поля брани — каковой Ханна и являлась на самом деле!

— Ты восхитительна, — твердо сказал я Ханне. — Это лицо очень тебе подходит и очень мне нравится. Но если захочешь, уверен, можно будет поменять его, когда сделаем тебе новое тело.

— Эта сволочь, которая загнала меня в меч, и не собиралась давать мне новое тело! — рявкнула Ханна. — Слышал же, что сказал Бран! Мою душу нельзя отвязать от филактерия!

— Можно, — тихо сказала Рагна. — Я знаю, как.

— Так. И что же, ты знаешь даже, как оживить меня? Дать мне новое тело?

— Это не связано одно с другим, — покачала головой Рагна. — Но да, знаю. И всегда знала. С самого начала. Я тебя обманула, когда давала тебе меч. Просто не там, где ты, наверное, решила.