Враги, как крысы, вваливаются в дом у стены, тот самый, на который никто (кроме меня, Осмера и гномов с сектантами) не смотрел до вчерашнего вечера.

Пехота полезла внутрь, держа в руках доски, чтобы перекинуть их на крышу.

И они почти что правы, всё почти так, как им кажется.

За исключением той детали, что гномы по трубам накачали дом маслом, а сектанты ещё и прокляли.

И сейчас орки дали залп, навесом, по широкой дуге, не точно, но так, что парочка горящих стрел втыкается в дом и…

Враги мечтают взять под контроль не только улицы, но и саму стену, чтобы с двух сторон давить на защиту. Но у меня для них заготовлен сюрприз.

Масло, пропитавшее стены и полы, вспыхивает мгновенно. Пламя вырывается наружу, хлещет по лицам тех, кто ещё секунду назад был уверен в победе. Полсотни пехотинцев армии Альшерио теперь просто силуэты в жарком факеле, из которого невозможно выбраться даже с проклятой удачей.

Всё происходит быстро, почти буднично.

Некоторые, передние из бегущих, успевают перекинуть доски и перебежать на стену, но они оказываются в меньшинстве. Ополченцы, как их учил Рос, не геройствуют, а работают: щитовики держат линию, лучники стреляют поверх голов, мечники прикрывают друг друга, отходят, если ранен и на их место тут же встаёт следующий. Нет ни крика, ни истерики, только работа, как на каменоломне. Техника простая, но безошибочная: прикрывай соседа, бей по слабому месту, если устал — не геройствуй, отступи.

Горстка нападающих бьётся, как загнанные волки, но быстро теряет почву под ногами. Дым, жар, крики и всё, что остаётся их командирам, это смотреть, как мечта о быстрой победе превращается в жареное мясо и пепел.

В этот момент моих щитовиков атакуют сзади.

Последняя, отчаянная попытка помочь своим — это из города показываются шпионы, которые всё это время караулили, чтобы ударить в спину, но теперь, потеряв всякую осторожность, нападают. Надеясь помочь своим товарищам вырваться из огненного мешка, пробить дыру в рядах прямоугольных щитов, чтобы они прорвались в безопасность улиц города Каптье.

— Мурранг! Хрегонн! — мысленно рявкнул я через «Рой». — Ваш выход!

Два брата-квиза, похожие на ожившие гранитные статуи, с рёвом выскочили из-за угла, где до этого прятались. У них обычно за поясами сзади были лишь короткие тяжёлые молоты, но они зачастую обходились и без них.

Сейчас в их руках не было оружия. Оно им было не нужно. Мурранг схватил ближайшего ассасина за горло и впечатал в стену.

Хрегонн, не отставая, подхватил другого и, используя его как живую дубину, швырнул в других шпионов.

Шпионы, сильные, когда нападают из тени, оказались беспомощны против этой первобытной, несокрушимой яростью.

— Гаскер! — крикнул я уже вслух. — Солдаты! Вперёд!

Ветераны Гаскера, видя, что шпионы появились из тени, криками стали направлять стражников и солдат, чтобы они прикрыли щитовиков.

Солдаты наполнили праведными криками улицы.

Крича «За герцога! За Буруе!» они ринулись на оставшихся шпионов. Последние двое, видя неминуемую гибель, бросили оружие и подняли руки, пытаясь сдаться. Но солдаты, чьего господина эти твари подло зарезали, не знали пощады. Их просто растоптали, превратив в кровавое месиво.

А сверху, с городских стен, орки и гномы, забыв о вековой вражде, работали в унисон, обстреливая толпу врагов. Они осыпали мечущихся внизу врагов тучей стрел и арбалетных болтов, добивая тех, кого ещё не доконал огонь.

Альшерио, наблюдавший за этим с небольшого возвышения, разразился оглушительным рёвом.

Лорд кричал как раненый, обезумевший зверь. Альшерио Гроцци, единственный не потрадавший в этом хаосе и пекле, кричал и его глаза, полные безумной ярости, были устремлены на меня.

— БАРОН РОС! — его усиленный магией голос прогремел над руинами. — ТЫ, ТРУСЛИВЫЙ УБЛЮДОК! ВЫХОДИ! Я БРОСАЮ ТЕБЕ ВЫЗОВ КАК РЫЦАРЮ! СРАЗИСЬ СО МНОЙ, ЕСЛИ В ТЕБЕ ЕСТЬ ХОТЬ КАПЛЯ ЧЕСТИ!

Я смотрел на него сверху вниз. И он, и я прекрасно понимали, что произошло. Он понял, что я в последний момент разгадал его план, в котором предатель Волагер должен был просто обеспечить беспрепятственный прорыв. Он понял, что я использовал его же тактику, концентрацию войск, против него самого.

Честь?

Я не находился в седле, как положено рыцарю, я был на крыше. И что характерно, я использовал интеллект и желание победить и ставил их выше рыцарского этикета.

Я смотрел сверху вниз на лорда Альшерио, словно тот был не герцог, а просто заезжий балаганщик. Небо подёрнулось серым, вокруг царил хаос и семь казней египетских.

И в этом сюре я негромко, почти лениво, запел:

– Но спор в Кейптауне решает Браунинг…

Мой голос сорвался в хрип, немудрено, когда вокруг столько дыма и огня, но мой враг меня услышал.