— Контрабандой оружия? — усмехнулся Роман, и в его усмешке прозвучал явно заметный скепсис.

Нет, конечно же, он знал, что за пределами «центра» империи и главных её городов ситуация была несколько иной. Если здесь, в Москве и других мегаполисах люди ещё старались сохранять видимость приличия и нормальных отношений, не пытаясь при случае перегрызть друг другу глотку из-за близости к императору, то в отдаленных регионах всё обстояло иначе. Вот уж где всё ещё не запрещённый дуэльный кодекс применялся и по сей день.

Роман не был идиотом, а потому крики о том, что столица и другие крупные города якобы выкачивают ресурсы из регионов, пожирая их потенциал и возможности к развитию, не вызывали у него никаких эмоций. Конечно же, они это делали. Но далеко не в том объёме, в каком представляли себе эти «борцы с несправедливостью». В отличие от умственно отсталых крикунов, Роман прекрасно понимал, что тот уровень богатств, которым довольствовались столичный Санкт-Петербург, Москва или другие города, в первую очередь был обусловлен тем, что они сами продуцировали огромное количество денег, превращаясь в промышленные и экономические центры империи.

В итоге это приводило к тому, что экономическая ситуация в регионах была… ну, мягко говоря, скверной. Отсюда и попытки заработать чуть ли не на всём, чем только можно было. Поэтому росла и преступность, куда более зубастая, наглая и беспринципная, чем столичная. Да, может быть, ей не хватало ресурсов, но зато она с лихвой компенсировала это другими аспектами. Здесь, насколько знал Роман, есть хоть какие-то правила и понятия, которые держали их в рамках. Там же существовал лишь один закон — право сильного.

— Рома, я не хочу сейчас это обсуждать, — отрезал отец. — Тем более что в данный момент это не имеет никакого значения. Боюсь, теперь на нашей семье висит долг за ещё одного сына.

Услышав это, Роман нахмурился.

— Что?

— Ты меня слышал, — сказал его отец. — Артур жив только благодаря этому человеку и его людям. Именно они отразили первое нападение, а после доставили Артура в больницу.

Роман хотел было задать вопрос, но затем передумал.

— И? Насколько он в плохом состоянии? — спросил он вместо этого. — На самом деле, а не то, что ты сказал маме, я имею в виду.

— В очень плохом, — вздохнул Павел, и Рома заметил, как сжимающие бокал пальцы побелели, с такой силой он сжал бокал. Казалось, что ещё чуть-чуть — и стекло треснет и разлетится на осколки. — Обширные ожоги. У него повреждены внутренние органы и несколько открытых ран. Последствия близкого взрыва. Это из самого тяжёлого. Когда его доставили в госпиталь, сердце Артура уже не билось. Слава богу, его смогли реанимировать. Опоздай они хотя бы на минуту, и мы потеряли бы его.

Теперь ясно, почему он не хотел вдаваться в подробности при матери, мельком подумал Роман. Одна только мысль, насколько близки они сегодня были к тому, чтобы лишиться Артура, могла привести её в ужас.

А ещё ему в голову пришла ужасающая мысль, насколько все они уязвимы. Даже несмотря на охрану, наличие Реликвии и всё остальное, уже двое сыновей семьи Лазаревых оказывались на грани смерти, спасшись лишь благодаря удаче. Не самая жизнерадостная тенденция, как ни посмотри.

— Распутин? — сразу же предложил он, и его отец кивнул.

— Да. Я уже позвонил Григорию. Как только Артура стабилизируют, мы займемся его перевозкой сюда для дальнейшего лечения.

— Есть информация, кто именно это сделал?

— Нет, пока никакой, — покачал головой Павел и сделал глоток виски. — Наши дипломаты уже решают этот вопрос, и немцы обещали держать нас в курсе относительно расследования, но я не уверен, что это куда-то приведет.

— Почему ты так решил? — удивился Роман. — Если они…

— Вот почему, Рома, — перебил его отец, достав из кармана собственный телефон.

Он что-то нажал на экране, после чего положил его на столик между ними.

— … и ты хочешь сказать, что никого не осталось в живых?! — рявкнул из телефона голос его отца. — Совсем никого?! Думаешь, что я поверю в это?!

— Я хочу сказать, что, когда мы попытались взять одного из них живым, он подорвал себя, — ответил ему другой, куда более молодой, но не менее спокойный и хладнокровный. — Ваше сиятельство, при всём уважении, но мы сделали всё, что могли. Мои люди пострадали, пытаясь защитить вашего сына, так что не надо читать мне нотаций. А я ведь мог вообще этого не делать. Уж простите, но моя личная безопасность и безопасность моих людей для меня в приоритете.

Роман мысленно поаплодировал этому незнакомцу и его выдержке. Вести такой разговор, да ещё и, судя по всему, прекрасно зная, с кем именно он говорит, надо иметь храбрость.