— Мне повезло, — пожал я плечами. — Просто удачное стечение обстоятельств и…

— Александр, прошу тебя, — остановил меня ректор, подняв ладонь. — Если бы я захотел, чтобы мне в уши налили воды, то я бы всё ещё был обычным преподавателем и принимал бы у студентов курсовые. Уж поверь, жажды после них я не чувствовал ещё долго.

В ответ на это я лишь усмехнулся.

— Так к чему вы ведёте, Аркадий Ростиславович? — спросил я, откинувшись в кресле.

— Я веду к тому, что мне очень интересно понять, как молодой человек, который никогда и никоим образом не соприкасался с миром юриспруденции, неожиданно для всех так успешно и быстро влился чуть ли не в сливки этого общества.

— Ну, я бы не стал называть работу стажёром в отделе «pro bono» прям-таки сливками, — фыркнул я. — Максимум молоко. И то пастеризованное.

— Смешно, — без какого-либо намёка на улыбку проговорил ректор. — Александр, я посмотрел твои выступления в суде. И имел крайне долгий и обстоятельный разговор с Вячеславом. Те знания, опыт в ведении своих дел и навыки, которые я у тебя вижу, совсем не соответствуют тому, чего стоило бы от тебя ожидать. Даже более того…

— Аркадий Ростиславович, давайте всё спишем на то, что я очень люблю читать, а единственная книжка, которая у меня появилась в восемь лет, были основы права для чайников, хорошо? — попросил я его.

На самом деле, конечно, не в восемь. В двенадцать. Я её самолично украл в книжном. Не для чайников, а нормальный учебник, между прочим. Но в остальном даже не соврал. Читал я действительно много.

— Хорошо, — после недолгого молчания произнёс он. — Допустим, я соглашусь с этим. Но, к сожалению, нашей проблемы это не решает. Ты всё ещё не можешь быть допущен на экзамен квалификационной комиссии без диплома о высшем образовании. Особенно если некоторые из участников комиссии считают, что подобное, позволь они ему случится, опорочит их гордое звание как преподавателей и юристов. Не в их правилах, знаешь ли, эти самые правила нарушать. Особенно если это не в их интересах. Допустить тебя на экзамен, по меньшей мере, будет выглядеть как неуважение и, в каком-то роде, даже оскорбление по отношению к ним.

— С их точки зрения, — добавил я и ректор кивнул.

— Да с их точки зрения.

Любопытно. Вот он вроде говорит, но его эмоции. В них чувствуется неприязнь и раздражение. Только направлены они не на меня. Явно на кого-то другого. А ещё я прямо-таки слышал недосказанное «но» в его словах.

— Если только, — продолжил я за него и сделал приглашающий жест.

— Если только у тебя не будет в рукаве некоторого патронажа со стороны высокопоставленного сотрудника университета, — продолжил Аркадий Ростиславович. — Например, его ректора.

— О как, — протянул я, внимательно глядя на сидящего за столом мужчину. — Знаете, обычно после таких вот предложений следует небольшое пояснение о том, чего подобный патронаж будет стоить. Не поймите меня превратно, но у всего в этом мире есть цена.

— Как цинично.

— Скорее прагматично, — парировал я.

Ректор откинулся в кресле и внимательно посмотрел на меня.

— Прагматично или нет, Александр, но сейчас ситуация такова, что даже если твою заявку на допуск к экзамену оформят как исключение через решение преподавательского совета, то определённые люди в комиссии всё равно не допустят тебя до экзамена. Не допустят, если только я не прикажу обратного. И, чтобы ты знал, я это сделаю.

Аркадий Ростиславович наклонился ко мне, сложив руки перед собой и сцепив пальцы в замок.

— Ты прав, Александр. У всего есть своя цена. Есть она и у моей помощи…

Значит, всё сведётся к очередному обмену «услугами». Я мысленно закатил глаза. Вопрос только в том, насколько дорого мне подобное обойдётся. Нет, конечно, можно было бы подумать и о том, что вся эта история с якобы противниками допуска меня до экзамена может быть банальной выдумкой, чтобы придать лишнего веса его словам. Или же…

— … и её ты уже сполна оплатил, — закончил ректор.

— Что? — не понял я, сбившись с собственных мыслей. — Не понял.

Губы ректора тронула весёлая и довольно-таки добродушная улыбка.

— Тогда позволь пояснить. Благодаря тебе оказалась защищена честь одного из лучших преподавателей моего университета, а её нахальный бывший муж сейчас бьётся в истерике из-за того, что она не только смогла защититься от его воровских нападок, но ещё и похоронила его работу. Истерики эти оттого громкие, что с него сейчас ещё и потребуют средства, которыми эти изыскания оплачивались.

Слово «изыскание» Аркадий произнёс с особым отвращением, и его можно было понять. Одно дело взять чужие наработки для своей статьи и совсем другое исказить их так, чтобы их автор впоследствии подвергся народному порицанию.

— Спасибо, — немного ошарашенно сказал я, даже не зная, что и думать. Это искреннее признание немного сбило меня с толку.

— Не за что, ведь это не всё, — продолжил он. — Хотя, на самом деле, хватило бы и этого. Но случай с Алисой и тем, что ты сделал для неё, окончательно расставил всё на свои места.