— Немного, — усмехнулся Уваров. — Но, знаешь…

— Знаю, — кивнул ему Распутин, но уже через мгновение его лицо стало серьёзным. — Василий, у нас проблемы.

То, с какой интонацией это было сказано, заставило Уварова нахмуриться.

— Говоря «у нас», ты имеешь в виду себя? Рахманова? Столицу? Империю? Ты, Гриша, уточняй, а то такие слова из твоих уст и до сердечного приступа довести могут, а я, знаешь ли, мальчик уже не молодой.

— Ничего, — с насмешкой произнёс Распутин. — Не переживай. Если тебя хватит, то я прямо тут и откачаю. В том виде или ином.

Уваров поморщился, опять вспомнив жуткие истории своего деда.

— Того и боюсь, — сказал он, стараясь скрыть истинные чувства. — Спасибо, но лучше оставь, как есть. Уж лучше просто в могилке полежу спокойно. Так что случилось, рассказывай?

— Случилось то, что сделанное двадцать лет назад может вернуться к нам бумерангом.

— В каком смысле?

— В самом прямом. Слышал, что случилось с Лаури в Британии?

— Нет, а что?

Ответ Уварова заставил Распутина распахнуть от удивления глаза.

— Ты что? Вообще новостями не интересуешься?

— Гриша, да будет тебе, — чуть ли не взмолился Уваров. — Посмотри, в каком мире мы живём! У моей дочери в одном только телефоне миллион этих, как их… каналов новостных, где она всякое читает. Да там эти новости появляются быстрее, чем я моргаю!

— Что такое? Неужели не справляешься с современными технологиями? — чуть ли не против воли усмехнулся Распутин.

— А почему, по-твоему, у меня целый штат людей отвечает за то, чтобы я получал к утру нужную мне информацию в красивых распечатках, где только самое важное, а? — в ответ спросил его Уваров, но уже через мгновение стал серьёзнее. — И нет. Про Лаури я не слышал. Что с этими старыми мерзавцами?

— Мертвы.

Лицо Уварова вытянулось от удивления.

— Что?

— Да, — кивнул Распутин. — Все до одного. Вся семья погибла за одну ночь. Наверное, мне стоит немного извиниться за пассаж про твою старческую неспособность следить за событиями. Об этом ещё не писали. Точнее, не писали открыто. Наверно, британцы пытаются придумать способ подать это в достаточно хорошем свете и так, чтобы народ в это поверил…

— То есть, сделать то, что мы сделали с Волковыми, — закончил за него Уваров и Распутин кивнул.

— Верно. Да только вот, чтобы они ни придумали, боюсь, что нам от этого будет не легче.

— В каком смысле?

— Рахманов сказал, что их убили.

Уваров не стал бросаться восклицаниями вроде «что» или «как такое могло произойти». Несмотря на то, что этот мужчина уже давно растерял былую форму, больше походя теперь на старого кабана, чем на поджарого тигра, каким он был двадцать лет назад, своей хваткости в таких делах он не лишился.

— Я так понимаю, что узнал он это через Князя, — задумчиво произнёс Уваров, и Распутин кивнул. — Допустим. Новость, конечно, интересная, особенно если вспомнить, какой Реликвией обладали Лаури. Но почему это касается нас…

— Помнишь, что я сказал про бумеранг? — напомнил ему Распутин.

— Ну, — Уваров кивнул, а затем замер. — Подожди, ты же не хочешь сказать, что…

— Я ничего не хочу сказать, — процедил Распутин. — Рахманов попросил меня следить за своим окружением и, в особенности, следить за Еленой. И добавил, чтобы я и моя охрана вели себя так, будто именно он хочет нашей смерти.

Уваров с подозрением прищурился.

— Он так и сказал? — настороженно спросил Василий, и Григорий кивнул.

— Да. И сообщил, что передал Лазаревым эту же информацию. Понимаешь, на что он может намекать.

После этих слов в комнате повисла тишина.

— Похоже, — даже не пытаясь скрыть своего раздражения в голосе заговорил Уваров, — что двадцать лет назад мы плохо сделали свою работу.

— А когда ты узнал про Рахманова, что, подобные мысли тебе в голову не пришли? — чуть ли не со злой насмешкой спросил его сидящий на диване Распутин. — А ведь это было так просто и логично. Надо было просто пошевелить мозгами, да?

— Раз мы пропустили Рахманова, то, получается, могли пропустить кого-то ещё, — закончил за него Уваров. — Дьявол!

Рука графа сжалась в кулак. Уваров даже замахнулся, явно намереваясь ударить по стоящему перед его креслом столику из полированного чёрного дерева, но вовремя себя одёрнул. Потому, что не хотел портить дорогую вещь или же просто счёл подобный поступок проявлением излишней и в каком-то роде даже детской эмоциональности, Григорий не знал.

Вместо этого он достал из кармана телефон.