Мысль о могильном шаффле кружилась на задворках сознания, как назойливая черная муха. От нее не получалось отмахнуться. Как раз неподалеку от ближайшей станции метро находилось старинное кладбище Доротеен. Пару минут Алиса колебалась, а затем решилась сойти раньше своей остановки. По небу расползались последние лучи солнца, подсвечивая изнутри темные облака.

Удивительно, что одно из старейших кладбищ Берлина оказалось окружено многочисленными суши-барами и китайскими ресторанами. Сочетаемость была лейтмотивом в архитектуре Берлина.

Так, петляя между извечными для этого города строительными лесами и азиатскими закусочными, Алиса добралась до цели и зачем-то осмотрелась. Мимо прошла пара пьяных студентов, и улица ненадолго опустела.

В крови что-то забурлило, и к ней вернулось то самое мимолетное ощущение своего всемогущества, посетившее ее в тот день, когда она в первый раз коснулась стены кладбища.

За прутьями ворот белели скорбящие статуи и виднелись контуры фамильных мавзолеев. Осторожно ладонь дотронулась до каменной ограды. Пальцы собрались в кулак и трижды постучали.

— Кто за стеной, поговори со мной, — прошептала она и отвела руку.

Плеер был наготове.

В первый миг Алиса ожидала, что ничего не выйдет. Но внезапно она почувствовала, что за оградой начинает формироваться другое измерение, невидное глазу.

Алиса застыла на пороге, и с другой стороны к ней обратились сотни слепых, мертвых очей. Их внимание ощущалось кожей — безмолвное, тленное и пристальное. Но страшно не было. Они смотрят откуда-то издалека, и между ними граница, которую нельзя пересечь. Это абсолютный, метафизический закон.

— Скажите, как мне найти Якоба, — решительно произнесла она.

Палец коснулся кнопки «случайная песня», и полились ритмичные звуки гитар. Улицы сошлись в линию и пропали, а руки и ноги налились свинцом.

В какой-то момент строки песни обрели особую отчетливость:

I went down deep in her hive,

One year just turned into five.

Night came and then it was gone.

How did you get so strong? [16]

Чья-то бледная рука с лиловыми венами вцепилась в ее запястье, и Алису повели. Мертвые держались за руки, следуя друг за другом дрожащей вереницей, а меж ними была она, парализованная необъяснимой покорностью.

Шаги раздавались громким эхом в абсолютной тьме, где пролегал путь без тропы и направления. Саваны белых поводырей плавно струились во все стороны, толкая ее к цели.

Она в мире людей или… уже нет? Кладбище Доротеен — старинный туристический аттракцион с налетом готики — оказалось провалом в тленное ничто.

Вдруг рядом разнесся рев мотоцикла, и слуха коснулся чужой веселый смех. Алиса неожиданно снова ощутила себя в привычном мире, но другая реальность все еще сумрачно брезжила где-то рядом.

Местность была знакомая и незнакомая одновременно. Кажется, это Гезундбруннен и через дорогу маячило уродливое здание центра по обслуживанию населения.

Сколько же она прошла? Даже небо окончательно потемнело.

— Куда дальше? — глухо спросила она, едва слыша свой собственный голос.

И мертвые, все еще стоящие по обе стороны от нее, снова дали ответ. Все разом указали пальцем на то, что маячило прямо перед ее глазами.

Метро «Ослоер-штрассе».

До станции Алиса добрела на ватных ногах, с трудом понимая, что произошло. Звуки вокруг доносились сквозь пелену, а в голове наконец формулировались понятия, которым раньше не находилось слов. За чертой жизни существует мир — черная дыра. Стоит заглянуть в этот мрак, как оттуда на тебя уставятся глаза. Ницше знал о чем говорил, когда утверждал, что бездна смотрит в ответ.

Ступени мелькали под ее ногами, и вот она снова под землей, стоит среди бегущих в разные стороны людей и растерянно оглядывается.

Что дальше?

Где Белый Кролик? Почему она его ищет, а не он ее? Кто кому вообще обещал?

Подъехал очередной поезд, и из него повалили люди, оттесняя ее в сторону. Она же смотрела сквозь них, все еще выискивая что-то в толпе.

«Может, они не на метро указывали? А на то, что лежит дальше в том направлении?»

Вариантов на самом деле могла быть масса.

Алиса снова извлекла плеер и поставила Pixies на повтор. Андеграундная атмосфера песни как нельзя кстати подходила, чтобы подпирать стенки в ожидании чуда.