— Вы были больны?

— Поверьте, я вовсе не лгу, чтоб оправдать свою неудачу! Так всё и было! Ночью мне стало плохо. Я проснулся от судороги, и с ужасом понял, что не чувствую ни рук, ни ног. Я был напуган, решив, что меня парализовало, но со временем мне стало лучше и чувствительность вернулась. Однако утром я ещё ощущал холод в ладонях и пальцы плохо слушались меня. И ноги покалывало.

— Нужно было отказаться от дуэли или перенести её, — заметил Марк.

— Чтоб на всех углах трубили, что я испугался женщины? К тому же я был уверен, что и так справлюсь с ней! Главное, что я мог удержать в руке меч, а там… — он горько улыбнулся. — Если вы там были, то согласитесь, что начал я неплохо! Но потом… Руки снова стали неметь, ноги похолодели, и я понял, что не знаю, как управиться со своим телом, которое не хотело слушаться. Словно я стал глупой деревянной марионеткой, которую надо дёргать за ниточки, чтоб она плясала. Я даже не понял, когда она проткнула меня мечом, потому что не испытал боли, просто на мгновение лишился чувств и очнулся, уже стоя на коленях. И снова потерял сознание.

— Выходит, вам стало хуже по ходу поединка? — озабоченно спросил Марк. — А потом? Вы ощущаете сейчас эту странную болезнь?

— Нет, — покачал головой Морис. — Я пролежал без памяти до ночи, а потом пришёл в себя, и, если не считать боли в боку, куда ранен, да слабости, не почувствовал ничего необычного. Конечно, руки и ноги у меня были холодные, но Фабрициус сказал, что это из-за потери крови, и дал мне какой-то обжигающий настой, который буквально вернул меня к жизни.

— Скажите, господин Дюшарм, мог ли ваш внезапный недуг быть следствием каких-то излишеств накануне?

— О чём вы, господин граф? — воскликнул тот. — Я же не ребёнок, чтоб так рисковать! С кем бы мне ни предстояла дуэль, я не склонен недооценивать противников и потому накануне избегаю подобных вещей! Я провёл весь вечер дома, поужинал с супругой. Нам нужно было помириться после ужасной ссоры! Однако за ужином я выпил лишь один кубок белого вина, наполовину разбавленного водой, а после отправился спать. Уснул почти сразу, хоть было ещё не очень поздно.

— И вы даже не предполагаете, что могло стать причиной вашего недомогания? Такое случалось раньше?

— Точно нет! Потому я и был так напуган. Я мог умереть, — он вдруг задумался. — Тут вы правы. Эта мегера старалась убить меня. Я понял это по её взгляду, свирепому и беспощадному. Я должен поблагодарить Александра за то, что он спас меня. Если б он не выторговал условие «до первого ранения» и вовремя не остановил поединок, мы бы с вами сейчас не разговаривали! Мне повезло, что он тем вечером был у де Нюбурже и снизошёл до моей мольбы стать секундантом. Он очень умён, этот мальчик, и при этом знает о дуэлях едва ли не больше всех! Мы часто обсуждали с ним дуэльные кодексы Сен-Марко, луара и свободных городов, и я всегда поражался, что он знает не только их содержание, но и множество примеров, как разрешались на их условиях различные спорные ситуации.

— Да, он очень похож на своего славного прадеда, — улыбнулся Марк и поднялся. — Что ж, я рад, что ваша жизнь вне опасности, господин Дюшарм! И успокойтесь, эта несчастная дуэль не принесёт вам бесчестия. В Сен-Марко новости не живут долго, и к тому времени, как вы встанете с постели, никто уже и не вспомнит об этом.

— Благодарю вас, — кивнул Морис, — и за этот визит, и за ваши слова. Наверно, вы правы, и это злосчастное недоразумение больше всех занимает меня, а остальные уже и думать о нём забыли.

Когда Марк вышел из его спальни, улыбка исчезла с его лица. Он осмотрелся, надеясь увидеть неподалёку госпожу Дюшарм. Он хотел расспросить её о том примирительном ужине, а заодно о её знакомстве с Жеральдиной де Ренси и её подругой. Конечно, он не надеялся на какие-то признания, просто хотел понаблюдать за её реакцией, но хозяйки дома рядом не оказалось.

Уже у дверей он спросил о ней провожавшего его лакея и тот сообщил, что хозяйка отправилась в храм святой Бригитты, чтоб помолиться о выздоровлении супруга.

Вернувшись в Серую башню, Марк снова подошёл к окну, глядя на постепенно наливающееся сочной синевой небо. Время близилось к полудню и совсем скоро должна была наступить тёмная половина дня. Его взгляд скользил по розовым в час заката черепичным крышам, не задерживаясь нигде. Он размышлял, достаточно ли у него оснований для ареста Иветты Гримо. Недомогание Леонара Бернье перед дуэлью можно было счесть совпадением, но после того, как-то же случилось и с Морисом Дюшармом, это обстоятельство выглядело довольно зловещим. Оба они были соперниками Жеральдины де Ренси и проиграли ей дуэль. Оба перед поединком чувствовали схожие симптомы, помешавшие им в бою. И оба накануне встречались с женщинами, у которых были причины обижаться на них. Анна Дюшарм была знакома с Жеральдиной и Доротеей. Марк сам видел её в компании подруг на приёме у Аламейры. Но знала ли кого-то из них или обеих Иветта Гримо?

Задавшись этим вопросом, Марк обернулся и взглянул на Гаспара, стоявшего у стола и смотревшего на него с преданностью старого сторожевого пса. Гигант явно чувствовал сомнения и тревогу своего господина и был этим обеспокоен. Встретив его вопрошающий взгляд, Марк кивнул.

— Вот что, дружок, отправляйся-ка прямо сейчас к Эсмеральде, арестуй девицу Иветту Гримо и привези сюда.

— По какому обвинению? — тут же уточнил сыщик.

— По обвинению в соучастии в убийстве Леонара Бернье. Так и объяви. Больше ничего не говори. Как привезёшь, сразу же отведи её в камеру для допросов. И предупреди папашу Ришара, пусть пришлёт своего подручного позвенеть цепями.