Отец Уондерли заметил:

– Думается мне, что мы уже слишком долго общаемся с демоническим духом. Джон, останься со мной, мы попытаемся успокоить Марджори и уложить ее спать. Всем остальным лучше пойти вниз.

– На вопрос о свидетелях он отвечать не хочет. Не кажется ли вам присутствие зрителей при экзорцизме весьма мерзкой затеей? Кого призваны оберегать свидетели в этом случае? – Марджори, постучав себя по выпяченной груди, заговорила мужским голосом: – Храброго и скромного праведника, который может поддаться соблазну дотронуться до обуянной демоном шлюхи? – Затем Марджори покрутила пальчиками у щек, пока у нее не образовались ямочки, и произнесла кукольным голосочком: – Или злосчастной, уязвимой и беспомощной женщины? Я-то ответ знаю, но доктор Навидсон, даже если вы и не фрейдист, может быть просветите остальных?

Оба мужчины поднялись со стульев. Отец Уондерли жестом попросил нас удалиться из комнаты. Доктор Навидсон медленно направился к двери. Папа, мама и я так и остались стоять как вкопанные на своих местах.

Марджори предприняла последнюю попытку обратить на себя внимание. Она адресовала вопрос священнику умоляющим голосом готовой расплакаться девочки. На этот раз она говорила не как куколка, но голосом значительно более юной особы, чем она сама:

– Отец Уондерли, не уходите. Простите. Помогите мне.

– Я никуда не ухожу и обязательно помогу тебе, Марджори. Обещаю.

– А вы раньше совершали экзорцизм?

– Нет. Но я часто присутствовал при этом обряде. Я был свидетелем и настоящего кошмара, и истинного спасения души.

Марджори резко вскочила и опустилась на четвереньки. Она протянула руку к отцу Уондерли.

– Тогда поделитесь со мной. Видели ли вы раньше демонов? Как они выглядят? Выступают ли их очертания из-под кожи человека? Удалось ли рассмотреть когти, крылья, морды монстров во плоти? Или демоны могут походить на обычных людей, например, таких, как я? Оставляют ли внутренние демоны после себя следы? Видны ли их метки на телах одержимых, чтобы их можно было отличить от остальных людей? Оставляют ли они подобные знаки? – Марджори встала на колени и подняла руки. Взору присутствующих открылся ее живот. Мама и папа вскрикнули. Я прикрыла рот рукой. На коже Марджори горели красные порезы и борозды. Линии пересекались, закручивались и перекрывали друг друга, будто бы кто-то силился вычеркнуть Марджори из бытия как ошибку мироздания.

Взрослые засуетились, выкрикивая указания друг другу. А Марджори продолжала говорить. Включили верхний свет. Кто-то побежал в ванную за компрессом и бинтами. А я стояла и слушала Марджори.

– Отец Уондерли, видели ли вы, как демон или злой дух покидают тело? Что они из себя представляли? Сумели их хорошенько разглядеть? Увидели облачко, поднявшееся как дым над костром? Затянуло ли демона, цепляющегося за ставшее ему пристанищем бедное тело, в бездну? Или все было торжественно и тихо, как прощание ребенка с родительским домом? А может быть вы вообще ничего не увидели? Но если вы ничего не видели или если дух незрим, то как же вы можете быть уверены, что экзорцизм на самом деле сработал?

Мама и папа поднесли Марджори стакан воды и попросили ее принять несколько таблеток, которые должны были помочь ей заснуть. Мама упомянула доктора Гамильтона и все твердила сестре о «твоем докторе». Родители осторожно начали обрабатывать раны Марджори. Она позволила им уложить себя в кровать и укрыть покрывалами. Марджори продолжала говорить, но было очевидно, что она скоро закончит.

– После исполнения обряда экзорцизма, как вы можете быть уверены, что демон не остался, не запрятался куда-то глубоко? Как вы можете понять, что он не впал в спячку, не затаился, чтобы проявить себя много лет спустя, когда некому будет прийти на помощь? Кстати, а что, если вы изгнали не тот дух? Что если вы выгнали душу человека, телом которого теперь завладел демон? Если бы я верила во все это, меня бы очень беспокоило, что подобное может произойти со мной!

Глаза Марджори начали слипаться. Она легла на бок, отвернувшись от всего происходящего в комнате и от всех нас. Последние вопросы она задавала с закрытыми глазами.

– Отец Уондерли, а откуда вы вообще знаете, что у человека в теле есть душа? Хоть это вы можете подтвердить?

Отступление из комнаты Марджори было сплошным хаосом.

Папа раздраженно крикнул оператору Дженн, чтобы та хоть минутку постояла в коридоре и присмотрела за Марджори. Дженн завопила Барри, уже успевшему спуститься на первый этаж, что она здесь не для того, чтобы принимать указания от папы. Мама орала на папу, требуя, чтобы тот заткнулся, и быстро увела меня вниз. Оказавшись в холле, мама добралась до мобильного телефона и крикнула папе и отцу Уондерли, что она звонит в больницу, доктору Гамильтону, чтобы рассказать о метках на теле Марджори. Началась битва за телефон. Папа начал вырывать мобильный у мамы, схватив ее за руку. Она отбивалась от него. Отец Уондерли безуспешно пытался всех примирить. Вскоре к нему присоединились Барри и доктор Навидсон.

Я заверещала:

– Хватит, хватит, хватит!

Взрослые на мгновение остановились и затихли. Все выглядели смущенными. Наконец, мама велела мне отправиться на кухню, пообещав скоро присоединиться ко мне. Кивнув, я неспешно ретировалась, но не в сторону кухни, а к гостиной. Я не спешила, выжидая, пока собравшиеся вновь заговорят. Первым слово взял папа. Он извинился перед мамой, назвав ее «любимой», но при этом настаивал на том, что звонить доктору Гамильтону нельзя, так как врач ее живо упечет в больницу, и тогда ей уже никто не поможет. Он напомнил, что они уже обсуждали этот вопрос, вознесли свои молитвы и приняли решение вверить себя отцу Уондерли и пройти этот путь до конца. Отец Уондерли взывал к маме, постоянно обращаясь к ней по имени. Он высказал мысль, что происходящее с Марджори – самый страшный кошмар для родителей, однако мой папа был прав: звонить в больницу не стоит. Священник выразил уверенность, что после всего увиденного он сможет заручиться разрешением епископа и вскоре приступит к исполнению обряда.

Все это время мама качала головой:

– Мы никогда не проснемся от этого страшного сна.

Кен поджидал нас в гостиной. На мой «привет» он ответил смущенным «здравствуй». Потом он сказал:

– Прости меня.

К чему он извинялся – я не поняла. Только я собралась его спросить, как Барри, покинувший маму с папой, подскочил к Кену. Барри спросил, видел ли Кен все из трейлера. Кен подтвердил. Тут его обступили оператор Тони, папа и доктор Навидсон. У Кена на лице была та же болезненная гримаса, которая возникла на моем лице, когда я прикидывалась, что у меня болит живот этим утром.