– На этой стороне фонари горят. На перекрестке светофор работает. Окна в домах светятся. Жутко это все, – сказал я, рассматривая асфальт, усыпанный окровавленными тряпками и мусором.

Кое-где виднелись изуродованные тела, возле которых копошились небольшие группы зомбаков. О прошедшем митинге напоминали разбросанные плакаты и размалеванный лозунгами автобус, на крыше которого до сих пор стоял оппозиционер. Безумец скалил окровавленные зубы и размахивал мегафоном.

– А этот чего там вытворяет? – спросил я.

Алена подошла сзади и осторожно выглянула.

– Не знаю, у некоторых из зомби что-то щелкает в голове. Я видела, как один на велосипеде катался, и его никто из бешеных не трогал. А другой – в полицейской форме – орал матом и по окнам из автомата стрелял. Если я правильно понимаю, то кое-кто из них немного соображает что делает. Вот и этот, видимо, речи продолжает толкать, правда, теперь больше мычит. Очень жаль, он мне раньше нравился, – сестренка тяжело вздохнула и потянула меня за рукав: – Ну хватит на эту гадость пялиться, дай хоть на минутку отвлечься. Расскажи лучше про свою Машу.

«Она права, надо её отвлечь», – подумал я и, сев на край стола, посмотрел в глаза сестре:

– Да что там рассказывать? Помнишь, ко мне однокурсница часто заходила?

Сестричка утвердительно кивнула.

– Так вот, у меня с ней на четвертом курсе все серьезно закрутилось, даже расписаться решили. Ну, сама понимаешь, мальчик Максим встретил девочку Машу, и они полюбили друг друга. Но потом её папа все узнал, и ему это сильно не понравилось. А папочка у неё непростой, крупная шишка в каком-то министерстве. Недолго думая, он объявил, что не дает согласия на наш союз, и запер Машу в своем загородном имении. Я, естественно, как только узнал, ломанулся туда, но меня быстро скрутила охрана. Знаешь, меня даже не били, просто отвели к папе, и тот доходчиво объяснил, что мальчика Максима в жизни его дочки больше никогда не будет. Не ровня, дескать, я им. Отступные мне предлагал, причем много. Если не возьму деньги и не откажусь, грозился сделать пропавшим без вести. Лучше бы они меня тогда избили.

Вспомнив все, я горестно вздохнул. Рассказ, несмотря на прошедшие годы, давался нелегко.

– Но ты же знаешь, сестренка, я упертый. Денег не взял и не успокоился. Пытался с ней связаться, даже через забор усадьбы на следующий день перелез. С охраной подрался. Но меня быстро скрутили и на этот раз сдали в полицию. Насколько я понял, знакомые её папочки полицейские чины сначала все по-плохому хотели сделать, решили выставить дело так, что, дескать, я что-то ценное из их дома стащил. Но потом все резко изменилось, и через четыре дня меня отпустили. Я пришел в институт и сначала узнал, что меня отчислили, а потом Машины подруги объявили, что она улетела в Англию.

– Далеко он её спрятал, – проговорила сестренка задумчиво.

– Да уж, папочка постарался. Но я не смирился, хотел тоже на туманный Альбион рвануть. На загранпаспорт заявку подал. Пошел по друзьям деньги занимать. Коллекцию своих медалей и кубков боксерских продал.

– И что?

– Да ничего хорошего. Из своей затеи я понял, что настоящих друзей у меня мало, а мои медальки и кубки ни хрена не стоят. Но деньги я все равно нашел, не спрашивай откуда – не расскажу. Я уже пошел загранник получать, а там мне от ворот поворот дали. Видимо, папа и там подсуетился. Не знаю как, но оказалось, что двадцатиоднолетний студент без судимостей может попасть в списки невыездных.

– А откуда он узнал, что ты за ней ехать собираешься?

– Нанял людей, чтобы следили. Я про это потом узнал, когда меня полиция в очередной раз взяла. В КПЗ пришел какой-то серьезный дядя при погонах и доходчиво объяснил, что если я буду продолжать, мне наркоту подкинут и быстренько на зону определят.

– А ты?

– А я метался по городу, словно сумасшедший, хотел её увидеть. Строил безумные планы незаконного проникновения в Английское королевство.

– Вот это любовь! – мечтательно проговорила Аленка.

– До этого момента да, но потом мне позвонила Маша и доходчиво объяснила, что наша связь была простым увлечением, которое, увы, но уже прошло. И вообще это все было ошибкой, и мы с ней из разных социальных слоев. Она заявила, что я должен перестать париться и приказала про все забыть. После этого меня совсем накрыло, я не знал, куда себя деть, и даже напился первый раз в жизни. А потом от её подруг узнал, что она выходит замуж и свадьба должна состояться на каких-то очень далеких теплых островах.

– А потом что?

– А потом ты сама знаешь. Мальчику Максиму пришла повестка. Он не стал косить и пошел в военкомат. Мать хотела вмешаться, позвала дядю Борю, чтобы он меня образумил и помог от армии отмазать. Ну а дядя Боря пришел, но вместо того, чтобы меня уговаривать, стукнул кулаком по столу и заявил маме, что все Воронцовы служили и пришло время мне родине долг отдать. Ну а дальше Северо-Кавказский военный округ принял рядового Воронцова в свои жесткие объятья и пять лет, до самого последнего ранения, не отпускал. Я даже в отпуск ни разу не приезжал, хотел, чтобы мне о прошлом ничего не напоминало.