Каждое движение было словно импульс, пронизывающий меня изнутри. Он действовал не спеша, но с точностью, как будто знал, что ищет. Его рука двигалась слабо, но настойчиво — вверх, вниз, по кругу, оставляя за собой трепещущие следы.

И в какой-то момент я почувствовала, как его пальцы коснулись той самой точки, будто сосредоточия всего жара, пульсации, желания. Моё тело отозвалось сразу, инстинктивно — я выгнулась, бёдра подались вперёд, и с губ сорвался тихий, сдавленный стон.

Он почувствовал это. И не остановился.

Я сжимала простыню, пытаясь удержаться на грани, но она становилась всё тоньше. Всё моё внимание, всё моё существо слилось в этом прикосновении — точном, требовательном и пугающе приятном.

Я открыла глаза, встретив его взгляд. Там не было насмешки. Только жар, сосредоточенность… и ожидание.

Я тяжело дышала, жар внутри уже пульсировал, казалось, в каждой клетке. Его пальцы продолжали свой ритм, и тело отзывалось на каждое движение, будто настроенное на эту частоту.

Я наклонилась к нему ближе, губы почти коснулись его. Он замер — в глазах вспыхнуло предвкушение, он уже готов был ответить на поцелуй…

И тут я резко прикусила его губу. Не до боли, но достаточно, чтобы он резко выдохнул от неожиданности.

— Не расслабляйся, — прошептала я прямо ему в ухо, голос дрожал от желания, но звучал твёрдо. — Работай пальчиками. Ты обязан доставить мне удовольствие… раз уж начал.

Он смотрел на меня в полушоке, в полувосхищении — и как будто был готов подчиниться. На этот раз — не из дерзости, а потому что я этого захотела.

Вдобавок, с лёгкой усмешкой, я шлёпнула его ладонью по бедру — звонко, но игриво. Как сигнал к действию. Он дернулся, но в его глазах вспыхнул азарт.

И в следующий миг его движения стали увереннее, глубже, настойчивее — так, будто он услышал не просто приказ… а вызов.

Я чувствовала, как теряю контроль над собой — не разум, а тело. Оно будто само знало, чего хочет. Стон вырвался с губ — низкий, непроизвольный, и я уже не пыталась его сдержать. Всё внутри плавилось, и на какое-то мгновение я просто отдалась этим ощущениям, позволив себе раствориться в них.

Ранар почувствовал это. Он был внимателен, сосредоточен, и, будто уловив мой отклик, его движения замедлились… и стали увереннее. В следующую секунду его пальцы скользнули выше по линии бёдер, к краю ткани. Он задержался лишь на миг — и, встретив мой взгляд, одним плавным движением приспустил штаны вниз, обнажая меня перед собой.

Я вздрогнула от внезапного потока прохладного воздуха на разгорячённой коже, и от того, как его ладонь легла туда — тёплая, широкая, властная. Он не торопился. Его взгляд был прикован ко мне, как к чему-то, что нужно запомнить до последнего изгиба.

Он чуть приподнялся ближе, голос стал низким, почти хриплым — с той самой хищной улыбкой, в которой теперь читалось куда больше желания, чем насмешки:

— Землянка, да ты готова объездить меня… даже без седла.

Я не ответила. Только провела рукой по его груди — от горла к поясу, оставляя на коже лёгкую дрожь от кончиков пальцев. Всё, что могло быть сказано словами, давно уже звучало между нашими телами

Его слова повисли в воздухе, тяжёлые, насыщенные. В них было столько вызова и жаркого предвкушения, что я не могла не улыбнуться в ответ — с той самой искрой дерзости, которая пульсировала в каждой клетке моего тела.

Я наклонилась ближе, провела пальцами по его обнажённой груди — медленно, вдоль ключицы, вниз. Круговым движением задержалась на одном из сосков, слегка дразня. Он вздрогнул, не отводя взгляда, но дыхание его стало глубже.

— Кажется, — прошептала я с хрипотцой, — этот конь всё ещё слишком строптив… Придётся обуздать.

Я медленно наклонилась к нему и коснулась губами того места, где только что были мои пальцы. Легкий поцелуй — сначала тёплый, потом чуть влажный, с легчайшим прикусыванием.

Он выдохнул, запрокинув голову назад, будто позволял мне взять верх. Его ладони сжались у меня на бёдрах, но он не направлял — только держал, крепко, как будто боялся, что я исчезну.

Я продолжала — чередуя прикосновения пальцев и губ, мягко, но настойчиво, дразня и лишая его возможности сохранить равнодушие. Он поддавался — по миллиметру, по дыханию, по взгляду.

Теперь я вела ритм. И он это знал.

Мои губы скользнули ниже — от его груди к животу, по линии мышц, где кожа была горячей и чуть подрагивала от каждого прикосновения. Я ощущала, как напряжение в его теле растёт, будто он сдерживает себя только потому, что позволил мне взять инициативу.

Я задержалась на его животе, оставив ещё один поцелуй — чуть влажный, чуть дразнящий, и, не дав себе времени на сомнения, резко потянула ткань вниз.

Он дёрнулся, будто от всплеска электричества, но не остановил.