Я уменьшил контроль над ритуалом и призвал живую тень прямо перед парнем. Из-за бушующих вокруг парня молний (хорошо, что я заранее об этом подумал и создал вокруг дома барьер, который должен был скрыть все спецэффекты от ритуала) тень чуть было не рассеялась, но в последний момент положила ладонь на плечо княжича и вытянула ману, стабилизировав энергию.

Однако в этот же миг тьма начала рябить, преломляя пространство. Контролировать ритуал и заклинание одновременно я не мог, даже учитывая, что артефакты брали на себя большую часть нагрузки. И что ещё хуже — молнии парня разрушали контуры плетений, ослабляя действие ритуала.

Так просто сдаваться я не собирался.

Я стиснул зубы и усилил поток маны на максимум. На коже и одежде парня стала образовываться корка льда, на которой можно было разглядеть затейливые вьющиеся узоры. Чем больше я вливал туда ману, тем сильнее проявлялась родовая магия.

Уже через полминуты я буквально заковал княжича в ледяные доспехи, одновременно с этим забирая излишки его собственной энергии. Только тратил я гораздо больше маны, чем успевал восполнять.

Не прошло много времени, как и лёд стал трещать по швам. Я чувствовал, как штормит магический фон, и что если сейчас не усыпить парня, то он просто взорвётся, потому что энергии больше некуда выходить.

— Я подарю ему немного времени, — неожиданно услышал я голос Ворона и увидел, как тот принял человеческую форму и поправил воротник своего камзола.

Выглядел он как высокий мужчина сорока лет, с тонкими чертами лица и чёрными как смола волосами. Радужка его глаз светилась красным цветом, как у какого-нибудь вампира. Если бы не крылья за спиной, его вполне можно было бы принять за обычного человека.

Сказать, что я удивился, ничего не сказать. Единственный раз, когда я видел его в этой форме, было во время нашего знакомства. Все остальные разы он отказывался принимать эту форму, ссылаясь на то, что человеческое тело слишком неудобное в использовании.

— Действуй, — сказал я, глядя на то, как на кончиках его длинных ногтей образовалось пульсирующее ало-чёрное пламя.

Ворон медленно шагал в сторону Алеева, пока не оказался на расстоянии вытянутой руки. Пламя в считанные мгновения растопило лёд, и затем полностью поглотило княжича, но не причиняло ему ни малейшего вреда.

Я догадывался, что Ворон решил помочь парню стабилизировать проклятие. Чужую бушующую энергию можно подчинить себе, но это очень опасно. Впрочем для существа, порождённого планом Тьмы, такое — мелочь. Странно, что Ворон вообще захотел в это ввязываться.

Да, жизни моего фамильяра ничего не угрожало. Сущности тьмы используют своих аватаров, воплощаясь в этом мире, и даже если им навредить, ничего с их настоящими телами не произойдет (если они вообще есть, а не являются отголосками самой Тьмы). Максимум они почувствуют — усталость, и впадут в сон, чтобы восстановиться.

Однако Ворону приходилось расходовать свою ману и рисковать собой. Никакой выгоды ему от этих действий не было. Оставалось гадать, это он так нашу с ним дружбу ценил или его княжич настолько сильно заинтересовал? Пусть Ворон и мой фамильяр, но у него свобода воли и он может поступать как хочет, пока это не вредит его хозяину.

Пламя разрасталось всё сильнее, как вдруг я почувствовал резкий всплеск магической силы вокруг парня. Поняв, что сейчас будет, я отозвал Вельзи и накрыл себя с Морозовой многослойным теневым барьером.

Искры пробились сквозь пламя фамильяра, после чего яркая вспышка света, сопровождаясь взрывом, перекрыла все вокруг.

На несколько секунд я оказался окружён мглой. Она словно была осязаема, как бархат, и тягуча, как смола. Тьма словно обволакивала меня, проникая в лёгкие и впитываясь в кожу. Привычный страх нарастал в сердце, и чьи-то бессвязные голоса что-то шептали мне на ухо.

Ворон перестарался. Я-то как раз к побочным эффектам магии тьмы давно привык, а вот мои студенты вряд ли с этим сталкивались. Впрочем, это, в первую очередь, опыт.

Когда мгла рассеялась, первым я увидел бледного фамильяра. Ворон тяжело дышал, и выглядел так, будто вот-вот отправится на тот свет. Затем взгляд упал на Алеева — тот без сознания лежал на земле, но его жизни ничего не угрожало.

После этого я перевёл взгляд в сторону Морозовой и увидел, как та едва заметно дрожит. Что ж, ожидаемая реакция. Если даже на меня тьма так давила, то на нее и подавно. Хотя вполне возможно, это не из-за тьмы, а из-за взрыва. Она вполне могла подумать, что ритуал провалился, вот и перенервничала.

— Как вы, Лидия Евгеньевна? — обратился я к девушке, и когда та не отреагировала, щёлкнул пальцами.

Однако даже так, реакции не последовало. Приглядевшись, я увидел, как девушку окутывала почти незаметная темная дымка. Вот оно что, как интересно.

Недолго думая, я создал под ней магический круг, рассеивая остаточную тьму. Я почувствовал, как и без того малый запас маны ещё сильнее истощился.

И тем не менее оставлять девушку в таком состоянии я не собирался.

— Алексей Дмитриевич? — спустя секунду сказала она, медленно моргая и глядя на меня. — Кажется, я будто была под наваждением…