– Где? В какой стороне? – крикнул Куилл, но Фаррисс уже был далеко – не расслышать.

Был ли огонь на самом деле? А если был – горел ли он на корабле или Фаррисс принял желаемое за действительное? Ангельские колесницы или стайка белых птиц? Одно было ясно: это был не сигнальный огонь, потому что кто же зажигает огонь на борту корабля? Потом до Куилла дошло, что сказал Фаррисс: это он должен зажечь сигнальный огонь, чтобы его увидели на корабле.

– Это знамение, Куилл? – спросил Дейви.

– Это не знамение. Это корабль. Мы должны дать ему сигнал!

Куилл улёгся на живот и закричал с края скалы:

– Я зажгу огонь! Я зажгу костёр! – Потом, не желая оставлять Дейви одного, он велел ему лезть следом.

– Но знамение… – начал Дейви, указывая на море.

– Молчи и лезь, будь так добр.

Из глубин памяти поднялось воспоминание о перьях и корзинах для яиц, лежащих горой, как незажжённый костёр: постель, на которой Кейн и Джон спали спина к спине.

– Вперёд, Дейви!

– Куда?

– В Верхнюю Хижину, ясно куда!

Перьев в пещере не оказалось, но раздавленные корзины для яиц, служившие Кейну матрасом, были на месте. Ветер разметал кучу, но отдельные куски сплетённой соломы виднелись тут и там и на первый взгляд были сухими. Дейви заскакал в устье пещеры, высматривая в океане корабль.

– Там ангелы, Куилл? На том корабле ангелы?

Куилл собрал всю солому в горку. Потом начал бить лезвием ножа по полу – по стене – пытаясь высечь искру. Он отодрал заплатку из рыбьей кожи, которую Джон любовно пришила ему на куртку, и надёргал из подкладки клочок перьев.

– Скорее, Куиллиам! Он уплывёт! – торопил Дейви.

Искра. Два восторженных возгласа. Очередное разочарование. Чтобы огонь зажёгся, нужен приток воздуха. Куилл стал толкать каменную баррикаду, возведённую в устье пещеры, чтобы не впустить внутрь ветер. Стена поддавалась неохотно, по камню за раз, а потом неожиданно рухнула, и Куилл потерял равновесие и опёрся на плечо. Ключица взвыла. Груда соломы всколыхнулась, и в Хижину ворвался порыв холодного ветра, словно только того и ждал. Куилл бил и бил ножом по полу в такт пульсирующей боли в плече и даже не заметил, как на клок соломы наконец упала искра, обращая пшеничный цвет в чёрный. Потом в лицо ему внезапно бросился дым. Новый порыв ветра поднял весь матрас с пола. Когда ветер покинул пещеру, он забрал с собой весь воздух, и Куилл раскашлялся.

Матрас прогорал и чернел без единого намёка на пламя. Ему нужен был воздух. Нужно было, чтобы ветер вдохнул в него жизнь. Куилл выполз на четвереньках наружу, таща матрас за собой; клубы грязного дыма проводили его к выходу, а затем снова скрылись внутри, недовольные погодой. Он оставил его у устья пещеры, где солома уж точно займётся на ветру вовсю, и отполз от удушающего дыма подальше.

Ветер толкал и пихал стоящих обнявшись, чтобы сохранить равновесие, на пологом уклоне у Хижины Куилла и Дейви, так что казалось, будто они неуклюже переминаются в танце. Тени за ними танцевали тоже… потому что в устье Хижины наконец разгорелось прыгучее пламя. От тепла воздух пошёл завихрениями, так что сотни лёгких соломинок начали кружиться, кружиться, кружиться, кружиться. От костра то и дело отлетали искры – огненные птицы, взмывающие в ночь.

Ночь?

Ночь ещё не настала! Они покинули Среднюю Хижину сразу после Парламента и лезли часа два, может, три. Вряд ли было сильно позднее полудня. И всё же небо казалось тёмным, как поздно вечером. Над Стаком нависла плотная, синевато-серая туча, словно Небесная Твердыня спустилась к Святой Килде и теперь парила над ней, а они видели её основание.

– Получилось, получилось, получилось! – кричал Дейви, одурманенный и очарованный завихрениями соломинок. Они превратили Стак Воина в маяк, пустив луч света на четверть компаса далеко в море.

Мгновения. Прошло всего несколько мгновений, прежде чем жалкие остатки корзин для яиц сгорели дотла и огонь потух. Опасаясь ступать по пеплу, мальчики отправились к ближайшему клейту разжиться едой. Возможно, тупиком. Заслужили же они кусочек тупика за то, что зажгли сигнальный огонь! Однако, всё сильнее и сильнее терзаемым ветром, им пришлось скрючиться с подветренной стороны башенки-кладовой. Куилл осознал, что они не смогут спуститься, пока ветер не утихнет. Спуститься? Они и в Верхнюю Хижину вернуться не смогут, настолько сильны были порывы.

– Будет буря, – сказал Дейви под шум ветра.

– Наверняка будет, – крикнул Куилл. Их головы были на расстоянии меньше ладони друг от друга, и всё же им приходилось кричать. И шапки пришлось снять – чтобы ветром не унесло. Тогда-то Куилл и заметил, как встопорщились у Дейви волосы, каждая прядка по отдельности, будто он, как животное, мог ощетиниваться. Положив руку на свою собственную голову, Куилл почувствовал треск: воздух был так заряжен электричеством, что оно просто кишело у них в волосах.