— Эх… а потом на помойку, да?

— Ну… да, — ответил я.

— Жалко, — вздохнул он. — Это одно из моих лучших творений… — мастер налил себе ещё, в этот раз сделал два больших глотка, поставил стакан обратно. — Ну всё, мужики, валите. Мне работать надо.

— Пока, Гриша, — сказал Грач.

Я уже собрался выйти, когда заметил: между его глаз проступило багровое пятно, словно кто-то поставил кляксу прямо на лоб.

— Это что у тебя? Третий глаз? — хмыкнул я.

— Да так, аллергия на алкоголь, — усмехнулся он.

Я пожал плечами.

— Вас, гениев, не понять.

Теперь хотя бы ясно, откуда у него такое прозвище.

— Здравствуйте, Карл Рудольфович, — голос прозвучал у дверей допросной, когда конвойный впустил невысокого, коренастого мужчину.

Вошёл лысенький толстячок с короткими ногами, но в костюме — безупречном, сшитом явно под заказ. Синяя полоска на ткани, дорогая сорочка. Всё кричало о солидности и самоуверенности.

— Я ваш адвокат, — сказал он, улыбаясь.

— Так был же уже адвокат, — удивился Ландер, щурясь.

— Меня зовут Игорь Германович, — представился толстячок. — Я буду ещё одним вашим защитником. А тот, который приходил раньше, был бесплатный, от государства. Вы сами, наверное, знаете, какой толк от бесплатных защитников.

— А вам, значит, платить надо? — прищурился профессор.

— Нет-нет, — адвокат качнул головой. — Мои услуги уже оплачены. Не беспокойтесь.

Ландер скривил губы, сдвинул очки на нос.

— И кем же, позвольте узнать?

— Антон Львович Соколов. Вам это имя что-нибудь говорит?

— Соколов… — Ландер задумался. — Ну да. Бизнесмен местный. Он был моим пациентом какое-то время. У него, насколько помню, были нелады на личном фронте. С женщиной, с делами сердечными. Она, по-моему, даже в полиции работала… или работает. В итоге они разошлись, насколько я помню. У него аддикция к этой даме была.

— Совершенно верно, — кивнул адвокат. — Так вот, Антон Львович услышал о вашей беде. И очень благодарен за ту помощь, что вы ему оказали на сеансах. Поэтому оплатил мои услуги.

— Вот как… — Ландер почесал переносицу, прищурился внимательнее. — Что ж, отказываться от такой щедрой помощи глупо. Вы, надеюсь, хороший адвокат?

— Не сомневайтесь, — улыбнулся толстячок, показывая ровный ряд белых зубов. — Самый лучший в этом городе.

— А вы, я смотрю, не скромничаете, — заметил профессор, глядя на него с интересом.

— Знаете ли, — Игорь Германович развёл руками, — скромность в нашей работе — последнее качество, которое может пригодиться.

— Согласен, — кивнул Ландер.

— Поэтому, Карл Рудольфович, — адвокат наклонился вперёд, — мне вы можете рассказать всё. Без утайки.

Он расстегнул портфель, достал из него аккуратно сложенные спортивный костюм и кроссовки.

— Вот. Это вам. Сменная одежда. Думаю, в туфлях и костюме вам не слишком удобно в камере.

— Да… — Ландер кивнул, глаза блеснули. — Спасибо. Очень признателен.

Он взял костюм, подержал в руках и неожиданно спросил, почти шёпотом, косо глянув на угол, где под потолком висела камера наблюдения:

— А как там… Инженер?

Адвокат не моргнул глазом. Улыбка не дрогнула.

— Какой инженер? — спокойно спросил он. — Не знаю таких.

Я вошёл в больничную палату и сказал:

— Скоро приживёшься здесь, в стационаре.

— О, Макс, привет, — отозвался Шульгин.

Попробовал встать, но тут же поморщился, схватился за рёбра и осел обратно на кровать.

— Да лежи уже, падаль, — усмехнулся я.

— Сам ты падаль, — беззлобно отозвался Коля. — Мужики! — обратился он к сопалатникам. Там, кроме него, ещё трое лежали, разных лет и комплекции. — Ко мне друган пришёл. Дайте спокойно побазарить. С меня причитается.

Те нехотя поднялись, потянулись гуськом на выход. Видно, Коля уже успел их построить, иначе не подчинились бы.

Когда дверь за ними закрылась, я придвинул табурет, сел напротив, поставил на тумбочку пакет.

— Это тебе апельсины.

— Фу, апельсины. Опять апельсины. Почему все в больницу тащат апельсины, вот скажи?

— Так положено, — пожал я плечами. — А что тебе, шашлык притаранить?

— Вот шашлык бы не помешал сейчас… хоть доставку заказывай, — скривился Шульгин. — А лучше пивка бы. Помнишь, как мы на разлив брали?