— Вооружаемся, — кивнул я.

— Только… мы же не втроём поедем? — спросила Оксана.

— Конечно, нет, — сказал я. — Кто у тебя сегодня дежурный опер? Прихватим ещё кого-нибудь.

Я не стал говорить вслух то, что крутилось у меня в голове. Скорее всего, Дирижёр тоже там. Но если и так — возьму его. Каким бы он сейчас ни был, под какими бы препаратами его ни держали. Я сжал зубы, представляя его лицо под чёрной повязкой. Силы у него немерено, и боль не страшна. Но пока ещё не придумали таблетку от автоматной очереди в голову.

В дежурке мы получили табельное — пистолеты Макарова, каждому по стволу. Плюс два автомата АКС-74У, укороченные «калаши» со складным прикладом. Старый добрый образец, с потёртым деревянным цевьём и такой же накладкой на ствол. Дерево блестело в местах, где его держали сотни рук. Выглядело оружие немного архаично, будто из прошлой эпохи, но я знал — эта машинка надёжна, безотказна, работает в любых условиях. Тут главное не вид, а результат.

Мордюков, не теряя времени, вызвал наряд ППС — троих ребят на «Патриоте». Кобра тоже не осталась в стороне: подтянула двух оперативников из УГРО. В итоге получился небольшой отряд — восемь человек. Состав, может, и не спецназ, но для внезапного визита хватало.

Мы выдвинулись ближе к полуночи. Ночь стояла глухая, будто в угольную шахту въехали. В центре фонари ещё горели, ровным желтым светом подсвечивая пустые тротуары. Но чем дальше мы уходили в старый район, тем хуже становилось с освещением. Фонари там горели через один, а где-то их вообще не было. Потом и вовсе начались тёмные кварталы — улицы, где окна первых этажей были забиты досками, а асфальт порос травой.

Наши машины шли колонной: впереди «Патриот» ППС, за ним — наша «Приора» отдела, а замыкал ещё один служебный УАЗ. Свет фар выхватывал ночной ландшафт. В этой темноте всё выглядело иначе — даже знакомые улицы казались чужими, будто город прятал своё лицо.

— Ну и район, — пробормотал один из оперов, глядя в окно.

Я только крепче сжал автомат. Там, впереди, в старом доме, нас ждал безумный профессор. И, возможно, Коля.

Подкатили к зданию. Мордюков аж присвистнул, разглядывая массивный фасад.

— Нехилая у него резиденция. Для одного-то, — протянул он, качнув головой.

— Вот именно, — сказал я. — Если принимать людей и проводить сеансы всего лишь в одном кабинете, можно было снять или купить офисное помещение поменьше. А это — целое здание. Слишком жирно. Конечно, не знаю, в собственности оно у него или арендованное, но хоть как, держать такую махину — удовольствие явно недешевое.

— Верно, — кивнул Мордюков. — С точки зрения коммерческой недвижки тянуть такое здание ради кабинета вообще бессмысленно. Значит, тут что-то ещё.

— Это оно, Семён Алексеевич, — уверенно сказал я. — Подпольная лаборатория Ландера. Не зря Коля именно его начертил нам на поляне.

— Надеюсь, он ещё жив… — еле слышно пробормотала Оксана.

— Типун тебе на язык, Оксана Геннадьевна, — резко оборвал Мордюков, заметив, что Кобра хоть и под нос, но высказала вслух свою тревогу.

— Всё, хватит, — остановил я их. — Работаем. Значит так: Семён Алексеевич, вы с ППСниками окружаете здание, проверяете все входы-выходы, держите периметр. Оксана, на тебе главный вход. Вряд ли они попрут через него, но кто знает. Мы внутрь пойдём с оперативниками.

— Я не понял, — нахмурился Мордюков. — Яровой, а почему это ты тут распоряжаешься? Старший вообще-то я.

Я только пожал плечами:

— Некогда спорить. Но если вы старший — давайте, командуйте. Мы слушаем.

Мордюков почесал затылок, перевёл взгляд на Кобру.

— Так… Оксана Геннадьевна, на тебе главный вход. Мы с ППСниками вокруг пройдём, прочешем. А Яровой с операми внутрь.

— Так он то же самое сказал, — улыбнулась Кобра, глядя на него.

— Ну, — проворчал Семён Алексеевич, — это оптимальный вариант. Я что, виноват, что лучше ничего не придумаешь? Выполняйте.

— Есть, — кивнул я.

Как ни странно, у меня забавный, но такой характерный для нашей службы момент будто стряхнул с плеч лишнее. Есть я, есть преступник в своей «крепости» и есть заложник. Всё.

Мы с двумя операми двинулись к главному входу. У меня в руках автомат, у них пистолеты. Один из ребят помоложе, второй постарше, было заметно, что оба нервничают.

Двери, естественно, оказались наглухо заперты. Звонить — бессмысленно. Но я отчётливо чувствовал: внутри кто-то есть. Рука уже потянулась к кнопке звонка, бронзовая табличка тускло отливала в свете луны, но я убрал руку — передумал. К чёрту вежливость, внезапность сейчас дороже.

Разложил приклад автомата. Стальная рамка, тёмно-серая, твёрдая, как камень. Потрогал — самое то. Ударил по окну. Стеклопакет хрустнул и осыпался внутрь.

— Вперёд! — скомандовал я и первым полез в проём.

Спрыгнул внутрь, в чёрную тьму. За спиной пыхтели опера. Молодой запыхался, второй, среднего возраста, перебрался с матюком, зацепившись штаниной. Глаза у обоих округлились то ли от неожиданности, то ли от страха, когда я разнёс стекло прикладом. Но подчинились, полезли следом.