Пропустив обед, я благополучно засыпаю. И просыпаюсь ближе к вечеру. Спускаюсь, чтобы помочь Натали и поговорить снова с Гильермо. Но мужчины нет дома.

Таша предлагает поужинать малой компанией. Бартольд как раз выходит из кабинета, устало трёт шею. И Орэт возвращается с работы.

Мы только успеваем сесть за накрытый стол, как в центре гостиной клубится уже знакомая тёмная дымка. Из неё вылетает Намтар, запыленный, с хмурым взглядом и на взводе. Следом за ним появляется Рома.

— Быстро собирайтесь! — требует Тёмный.

— Что случилось? — Натали вскакивает со стула.

— На Миру напал вампир. В цветочной лавке, — тараторит Намтар.

— Таня, ты нужна ей, — Рома протягивает мне руку.

Спешно поднявшись, без вопросов подхожу. Оглядываюсь, немного замявшись. На краткий миг ловлю себя на мысли, что хочу видеть Гильермо. Тряхнув волосами. Сжимаю тёплую ладонь Тёмного.

Рома притягивает к себе жену и покрывает нас троих тьмой. Дышать трудно. В Роминой тьме очень неуютно. Холодно и пусто. Боли как таковой нет, но дискомфорт очень ощутимый. Хочется стряхнуть её и выпрыгнуть из этого кокона.

Мы телепортируемся прямо в цветочную лавку. Воздух здесь тяжёлый, пахнет кровью и пыльцой. Странное сочетание, неуместное и тревожное. Свет от уличного фонаря отбрасывает длинные тени.

Рома нас собой закрывает, чуть вперёд выходит. Неосознанно переплетаю пальцы с Натали и прижимаюсь к ней всем телом. Сверху слышится возня, женский вскрик, треск ломающейся мебели. Мы с любопытством выглядываем из-за плеча этого здоровяка.

На лестнице, ведущей на второй этаж, появляется высокий мужчина с короткой строгой стрижкой.

— Это Дастиан, — шепчет Таша. — Ректор академии, в которой Мира работает.

Мужчина несёт на руках хрупкую женщину. Бледную, дрожащую. Она до побелевших костяшек цепляется за его ворот, шепчет что-то неразборчиво. Вся шея, грудь и белоснежные волосы в крови. Дастиан осторожно спускается, стараясь не трясти хрупкое тело. Добирается до нас.

Мира, заметив Ташу, с громким всхлипом ревёт. Блондинка перехватывает руки подруги и крепко обнимает. Мужчине приходится отпустить свою женщину.

— Идите, Дастиан, вы им нужны, — предлагает Таша, прижимая к груди лучшую подругу. — Мир, ты помнишь Таню. Она полечит тебя.

Мирабелла поднимает красные глаза на меня. Губы поджимает, но кивает. Наверное, до сих пор ревнует Аарона ко мне.

Я мгновенно подхожу ближе, касаясь её шеи, позволяя свету выйти наружу. Тёплая, яркая, почти медовая энергия окутывает девушку. Рана медленно затягивается, кожа под пальцами становится теплее.

— Напрасно злишься на меня, — тихо замечаю, продолжая вливать свет и не обращать внимания на боль. — Я не претендую на герцога Роутфорда.

— Я не на тебя злюсь, — хрипит Мира и слабо улыбается. Холодными пальцами касается своей шеи. И с удивлением бормочет: — У наших лекарей нет таких способностей.

— Она же жрица Богини, — фыркает Таша, пихая меня в плечо.

— Спасибо, — перехватив мою руку, искренне благодарит женщина.

Нас отвлекает Аарон. Он с громким топотом спускается со второго этажа, неся на руках молодого парня. Переломанного вусмерть.

— Массимо его переломал, — шмыгает носом Мира и, дрожа всем телом, идёт ближе.

Аарон кладёт на стойку парня. И, притянув к груди женщину, утешает. А Мира ревёт навзрыд.

Оставив их друг друга успокаивать. Переплетаю пальцы с Ташей и подхожу ближе к телу. Осматриваю. Сдерживая порывы, щупаю пульс. Как учил Самаэль, сначала изучаю степень повреждений. Благо у меня есть личный рентгеносвет.

— Это Лео, младший брат герцога, — шепчет Натали, пока я кружусь вокруг него. — Он тот ещё балбес. Но смерти не заслуживал. Ты же вылечишь его?

Его не просто избили, иссушили. В нём тьма, с которой я раньше никогда не сталкивалась. Даже тот дедуля дроу был не так отравлен ею. Это что-то другое. Что-то испорченное. Гниющее. Смертельное. И проклятье — полбеды. У мужчины сломан позвоночник. Позвонки в крошево. Если сейчас бездумно начну выпускать свет, могу что-то повредить, не так срастить. И последствия будут ужаснее, чем простая хромота, как у Арена.

Глубоко вздохнув, прижимаю ладонь к грудной клетке. Сначала залечу раны и укусы. Дам немного сил, чтобы он дожил до начала лечения. Жмурюсь от скручивающей внутренности боли.

Свет уже собирается в ладонях, тянется к его груди. Груди, которая слабо, но всё же поднимается. Мой свет пробирается сквозь кровь и тьму — туда, где еще теплится жизнь.

Молодой мужчина тяжело дышит. Магия уходит в него мягкой волной, расправляя сломанные ребра, залечивая разорванную кожу, но... всё остальное глубже, серьёзнее.