Ошалело улыбнувшись, обнимаю крепко за шею и целую в уголок губ. Оставляю дорожку поцелуев. Лизнув чуть солоноватую кожу на шее, прикусываю. Тоже желаю его пометить. Пальцы грубее впиваются в ягодицы и мир переворачивается.

Мы словно обезумевшие, срываем друг с друга одежду. Хотя стараюсь больше я, так как на мне лишь тонкая сорочка, что слетает моментально. А вот рубашка Дастиана не сразу поддаётся моему напору. Пальцы трясутся немного, и мужчина отвлекает ласками.

— Дастиан, — выдыхаю, добравшись до его тела. Переворачиваю на спину и нависаю. Жадно рассматриваю, касаюсь везде. Трогаю, царапаю, сжимаю. Низ живота судорогой сводит от желания. Мне жарко, а между ног влажно.

Мой суровый ректор не мешает любоваться им. Дышит тяжело, большим пальцем щёку поглаживает и смотрит. С невыносимой нежностью смотрит. Сердце мне сжимает.

Закрываю глаза и с лёгким вздохом, целую в губы. Нас снова захватывает страсть. Возбуждение по венам течет и дурманит. Не сразу понимаю, как оказываюсь на спине и Дастиан нависает. Подминает. И больше не даёт передышки. Касается везде, хаотично гладит всё тело. Целует грудь, вбирая острые вершинки. Прикусывает, заставляя извиваться и вскрикивать от острых иголочек наслаждения.

Я больше не выдержу эту пытку. Ёрзаю, требовательно выгибаюсь, хочу. Его хочу. Перехватив за кисть, направляю руку. Он ведет пальцами по смазке и резковато толкается.

— Да-аа-а! — вскрикиваю, выгибаясь под ним.

Дастиан сильнее толкается, большим пальцем клитор накрывает, массируя его круговыми движениями. Уничтожает меня, разрядами удовольствия по всему телу.

Лёгкие горят от нехватки кислорода, губы от поцелуев. Я в один сплошной сгусток желания превращаюсь. Опьяненная им, растворяюсь.

— Безумно красивая, — хрипит Дастиан и лишает своих пальцев.

Разочарованно стону, ощущая некую пустоту и распахиваю веки. В его синих глазах плещется первобытное желание. Меня затягивает в свой плен, заряжает и травит им.

Дастиан выпрямляется, обхватывает за бёдра и на себя тянет. Одним толчком заполняет меня всю. Крик в горле застревает. Тянусь к нему, мужчина падает на вытянутые руки и сминает губы в голодном поцелуе.

Его ленивые движения, усиливаются с каждым толчком. Поцелуи становятся грубее, жёстче. Мы в одержимых друг другом животных превращаемся. Я совсем теряю контроль над собственным телом. С наслаждением впиваюсь ногтями в плечи, засосы оставляю, кусаюсь от переизбытка чувств.

— Ты меня убиваешь, — хрипло стонет, Дастиан, жёстко вколачиваясь в меня.

— Не правда, — вскрикиваю, потому что умираю в данный момент я.

Мужчина с каждым толчком погружает меня всё глубже в порочное удовольствие. Каждое движение сводит судорогой всё тело. Меня всю трясёт.

Сжимаюсь сильнее и захлёбываясь стонами, взрываюсь в ярком оргазме. Дастиан продолжает двигаться, больше распаляя, доводя до исступления, отправляя в невесомость.

Глава 20

— Вот и я, пташка, — звучит тихий, замогильный голос мужа. Мучителя. Палача.

Он снова меня нашёл. Снова ворвался в мой мир. И холодные пальцы на шее смыкаются. Царапаю за кисть, желая освободиться, спёртый воздух ртом хватаю, но не получается. В отчаянии мечусь, ищу спасения, но в тёмной комнате мы совершенно одни.

Не помню как оказалась здесь. Но тело, а главное душа откликается на каждое прикосновение мужчины. Трепещет словно бабочка попавшая в силки.

— Думала, избавилась от меня? — не ждёт ответа, щекой к подушке прижимает, а второй ладонью моё нагое тело щупает.

Со страшным оскалом и безумными глазами, в которых плещется садистское наслаждение. Он трогает меня как свою собственность. Вжимает сильнее в матрас, мнёт грудь с силой. Больно. Грубо. Показательно. Жмурюсь, нужно потерпеть. Просто потерпеть. Он возьмёт своё и отпустит. Даст передышку на время. Рядом с ним я бессильной и слабой себя ощущаю. И нет мне спасения. Не от него.

Массимо наваливается всей массой. Придавливает, лишая воздуха. Я чувствую ягодицами его каменный орган, что трётся об меня.

— Пожалуйста, — всхлипываю, корябаю по простыни, боясь ощутить боль, с которой он возьмёт меня.

— Заткнись, — щеку обжигает его дыхание. — Тебе понравится, пташка. Вспомнишь как кричала подо мной.

Кричала… От боли, отвращения и унижения. Каждая наша совместная ночь превращалась в животный акт насилия. Мерзко. Грязно. Стыдно. И я знала правила этой игры. Нужно потерпеть, иначе будет хуже.