— Но я бы не узнал, что Видящий, если бы монахи не сказали.

А вот тут воевода реально удивился.

— Мо… монахи? Идущие к Недрам?! Ты как их нашёл-то, дурень?

— Эээ… Удача, наверное.

При этих словах Платон Игнатьевич впервые усмехнулся. Хороший знак.

— Но они меня побили и сказали, чтоб больше не возвращался, — добавил я.

— Ох, Грецкий, ты бессмертный, что ли?

Я пожал плечами, чувствуя, что целитель явно сделал своё дело на пятёрку. Даже рёбра уже так не стреляют.

— Я слышал о тебе, — слегка успокоившись, сказал Платон Игнатьевич, — Хоть отец и отослал тебя сюда, но всё дал для достойной жизни! А ты просрал всё, что было у вас с матерью. Порядочная эльфийка, Врачующая, сколько она жизней спасла в Качканаре, Древа ей Небесного… И такой сын достался.

Поджав губы, я молчал. Но надо было слушать, чтобы понять, какая же у меня стартовая позиция. А она была… гадство, она была такая, что я бы и сам себе шею свернул с удовольствием, окажись на месте Платона Игнатьевича.

Таких сынков, прожигающих родительские деньги, мнящих о себе невесть что, мечтающих о недостижимом и тратящих всю жизнь на ненависть… да ещё и обвиняющих всех вокруг в своих неудачах… Таких я знал прекрасно.

— И нет бы у тебя была гордость дворянская! Чтобы здесь вести себя достойно, не позорить отца, как бы судьба вас с ним не разминула, — он сжал кулаки, — Если бы ты не спас жизнь княжне, Грецкий…

— Она спасла нам жизнь, воевода.

— Заткнись, ущербный!

В карете снова повисло молчание. Воевода сжимал и разжимал кулаки, тупо глядя в занавесочку на окне.

— Вот если ты сейчас соврёшь, Грецкий, ты пожалеешь об этом. Понял? — наконец, сказал он, — Где. Встретил. Княжну?

— Я нанял… Я не знал, что она княжна, когда нанимал воина охранять мой путь наверх.

Орк снова загорелся вязью рун, и это действительно выглядело страшно и угрожающе. Но к тому же я помнил, что, наверное, не должен всё это видеть, а значит, виду не подавал.

— Я служу империи давно, Грецкий, и явно выше тебя по статусу. Даже княжна не посмела солгать мне. Да и твой слуга имеет больше чести!

— Но я нанял воина, чтобы он охранял меня в дороге. На нас напал зверь, и княжна… кхм… её сиятельство спасла нам жизнь. На нас напали какие-то бандиты, и княжна убила их…

Следующие несколько секунд были решающими. Свет перетекал по насыщенным красным рунам к рукам орка, прямо к кончикам пальцев, и я вполне себе представлял, на что он сейчас способен. Наверное, схвати он этими пальцами мой череп, смял бы как жестяную банку.

Но тут свет пошёл на убыль…

— Убила, — проворчал потухший воевода, — Бедная девочка, она до этого дня ещё не убивала.

— Княжна отлично метает топоры, и тот орк зарубил бы нас, — я кивнул.

Кстати, тут я был согласен с воеводой. Даша выглядела нормальным чело… кхм… орком, и пусть она воин, такое событие обязательно накроет её. Несколько дней самоедства обеспечены, и поможет только наличие рядом опытного наставника.

Неожиданно во взгляде воеводы наконец проклюнулось одобрение. Или мне показалось?

— Так говоришь, это она убила зверя?

Я, всем своим видом показывая, что нагло вру, кивнул в ответ. Платон Игнатьевич немного помолчал, потом спросил:

— А зверь не показался тебе странным, Видящий?

Я сразу вспомнил о чёрном символе, который не смог разглядеть… Значит, мне и вправду не привиделось? Интересно, а Видящие должны это видеть?

Но если он спросил, значит, что-то мы точно должны чувствовать…

— Я только-только узнал, что Видящий, — осторожно протянул я, — И с тем волком я не очень-то понял, когда он на меня бросился. Боюсь ошибиться.

— Значит, талант действительно есть, — воевода усмехнулся, — Вот ни хрена не понимаю, зачем вы оба врёте? Она попёрлась туда, ты спас княжне жизнь… да барин бы тебя озолотил, Грецкий!

— Не понимаю, о чём…

— Богом прошу, замолчи. Ну не могла она убить волка!

— Могла.

— Ох и дуболом ты. Знаешь, Даша мне, как дочь, и если б ты не спас ей жизнь…

Я снова открыл было рот, но орк поднял ладонь, «мол, ни слова». Мне одного взгляда хватило, чтобы понять, что я испытываю последнее его терпение.

— Грецкий, ещё раз появишься возле дружинного дома, и сломаю тебе шею, — жизнерадостно сообщил мне воевода.

— Спасибо за приглашение, Платон Игнатьевич, я снова попытаю счастья. Теперь знаю, что я Видящий, и обязательно поступлю на службу, — тут я добавил, вспомнив одну важную деталь, — Что ж, до десятника придётся дослужиться, на меньшее я не согласен.