Сестра, кстати, с братом, то есть моим отцом, в последнее время была не в ладах. И поэтому не так давно сама сбагрила нас с матушкой в Качканар, с чьим бароном имела неплохие отношения… «От Перми вроде и недалеко, и глаза не мозолят».

Пермь! Я же сам из Перми… «Ну да, прям совсем недалеко», — подумал я, пытаясь вспомнить хоть что-то из прошлой жизни. Нет, Дра’ам этот чего-то явно намудрил с моей памятью.

— Да ещё присвоила тётка ваша денежки, приданные князем вам в помощь. У-у-у, грымза! — выпалил Захар, и тут же шлёпнул себя по губам, — Ой, простите великодушно, Борис Палыч, позволил я себе лишнего…

— Норм всё, — буркнул я, пытаясь переварить кашу в голове.

— Норм? А кто такой Норм, господин?

Я лишь отмахнулся. Так, что имеем?

Матушки, к великому моему сожалению, уже нет, но женщина была исключительно хорошая. Отец есть, но сплавил нас куда подальше, чтоб готовиться к новому браку с чистокровной оркой и не терять престиж в глазах орочьей знати… Тоже мне, любовь у него была.

Сестра, то есть моя тётка, которая в Перми сидит, нас с матерью особо не жаловала. Это всё понятно… Так, а это я её хотел с помощью гномьего бога порешить?!

Дела-а-а…

Кстати, сам-то я, получается, ещё тот прохвост. Дом, значит, у нас был, но я его проиграл. К своим двадцати годам сижу в долгах, нигде так и не работаю — как сказал Захар, потому что «негоже знатной крови у кого-то на побегушках бегать». Сказал он это без особого энтузиазма, а значит, просто повторил мои же слова.

Пытался недавно выпросить денег у тётушки, но та прислала какое-то письмо, которое я прочитал и попёрся в горы, приговаривая: «Ну, тётка, доигралась ты у меня! Посмотрим ещё, кто тут бесполезный кусок недояри, кто бездонная прорва, дрянь ты ссаная!»

Это, значит, денег я от неё не получил, но пошёл мстить…

А гениальное тело ты мне раздобыл, Дра’ам, респект тебе и уважуха! Пацан-то явно в детстве перелюбленный, мозгов не нажил, но к успеху шёл всеми силами. И в Качканаре наверняка меня ждёт не «великий род», а кучка жадных кредиторов.

Ладно хоть комнату мы снимаем, а значит, хотя бы ипотеки у меня нет… Интересно даже, а она вообще тут есть?

Тропинка, изредка превращающаяся в ступеньки, наконец спустила нас к плотной стене настоящего кедрового бора. Мы готовились вступить под хвойные кроны, и я как раз думал расспросить у Захара, что значит «недоярь», и вообще кто такие эти самые «яродеи»…

Но тишину, царившую среди толстенных стволов, расколол пронзительный женский крик.

— Ой, ой, господин, прячьтесь, — Захар сразу же присел и бросился к ближайшему толстому стволу.

Крик повторился, и следом я услышал грозный рык. Девушка… и зверь? Плохо дело!

— Борис Палыч, сюда, прячьтесь!

— Не понял, — вырвалось у меня, — В смысле прятаться? Там же девка кричит!

Слуга, округлив глаза от удивления, наблюдал, как я пронёсся мимо него и бросился в глубину леса. Сначала я побежал по тропинке, затем, услышав крик ещё раз, свернул в чащу.

Сначала меня, конечно, кольнула мысль, что такое моё поведение наверняка удивило Захара… Ну да и плевать!

Под величественными кедрами, куда едва попадало солнце, всё было усыпано мягкими иголками и поросло редкой травой. Вот только бежать было трудно, потому что корни деревьев торчали тут и там, а иногда создавали непроходимые заросли — некоторые я вынужден был перепрыгивать, под иными перекатываться. Под одним из корней попалась увесистая палка, которую я удачно подхватил — не с голыми же руками на зверя?

Один раз мне пришлось нырнуть прямо в гущу кореньев, просто расколов густой плетень, и мой бедный костюм издал последний победный треск. Кажись, всё, Захара кондратий хватит — больше он шмотку не починит.

Бывший хозяин тела за формой, видно, вообще не следил. Я запыхался, как загнанный толстый гном, всего через полминуты бега, когда неожиданно выскочил к источнику крика.

Мой мозг едва успел нарисовать картину…

В дыму силуэт девушки. Одетая по-мужски, она опустилась на одно колено и опирается на руку, а другой рукой, вооружённой топориком, прикрывает лицо. Прямо на неё разбегается и прыгает огромный матёрый волчара, в холке наверняка достающий мне до причинного места.

Зверь, за лапами которого в воздухе остаётся странный красноватый след, медленно плывёт в воздухе, распахивая пасть и нацелившись на руку девушки. Она будто бы только-только замечает волка и пытается отмахнуться.

Я появляюсь как раз в стороне от них, вылетая из-за ствола… И, не сбавляя хода, прыгаю, чтобы палкой, как копьём, врубиться в рёбра летящему волку.

Он всё же успел хватануть девушку за руку, она кричит, но зубы волчары соскальзывают с её предплечья. Моё оружие, оказавшись трухлёй, рассыпается, и меня вместе со зверем по инерции уносит в сторону.