Я практически сразу почувствовал затруднённое дыхание. Изо рта вырвался кашель с кровью. Никита, заметил пенистую кровь в ране. В тишине пещеры раздался характерный сосущий звук, когда я пытался сделать пару глубоких вдохов, отозвавшихся сильной болью в области ранения, головокружение и слабость накрывали меня.

Леха шагнул к клетке, отодвинув массивный металлический засов, освободили сестренку. Девчонка бросилась ко мне, мотая слёзы и сопли на кулак.

— Угомонись, Санька! — сказал ей Никита, — всё будет хорошо.

Лёха в это время осмотрел арестованного аристократа — того, что подловил меня в момент, когда цель, к которой мы шли, преодолевая огромные расстояния, казалось, нами была достигнута.

К этому ублюдку у нас множество вопросов, чтобы вот так за здорово живешь, дать ему умереть. Собственно, и стреляли ему именно в руки, чтобы осталась возможность для общения по душам, так сказать. Рядом с французом лежал выроненный им револьвер системы Лефоше, а на ноге под штаниной была кобура, где ждал своего часа Дерринджер. Пара таких игрушек последнего шанса у нас уже есть, вот пополним коллекцию. Леха споро наложил повязки на его руки, жизненно важные артерии пули не задели, поэтому прямо сейчас жизни этого ублюдка ничего не угрожает. После чего братья отволокли того в клетку, где ранее сидела Санька, бросив на тонкую циновку.

Подхватив с двух сторон, Леша с Никитой потащили меня на поверхность, и тотчас стали переносить к дому — от которого до входа в пещеру было около тысячи метров.

По-любому придется вытаскивать пулю, а к сожалению, знаниями военно-полевой хирургии я обладаю поверхностными. Как посредственными, скорее теоретическими? Пришлось пару раз ассистировать нашему врачу в прошлой жизни, когда извлекали осколки из раненого боевого товарища. С легким же дело имел исключительно в виде наблюдателя-статиста. Но в целом понимание о последовательности действий в такой ситуации имею, да и память сейчас вытаскивала из подсознания мелкие детали, что могли здорово пригодиться уже скоро.

Единственное — отсутствие антибиотиков и антисептиков накладывало на операцию знак повышенной сложности. Лёха и Никита, а также семенящая за ними Санька, которая всё время пыталась помочь, хотя сама была не в лучшем состоянии добрались наконец. Парни затащили меня в комнату, где мы нашли нашего неуловимого Жан-Луи Легранда. С того момента, как мы вырубили его во сне, прошло совсем немного времени — не больше часа. Он, связанный и свернувшийся калачиком, всё ещё валялся на полу, а я занял его место, пачкая белоснежную перину кровью, прорывавшейся через недавно сделанную перевязку в моменты вздохов и выдохов.

Лежать в так — не верное решение, поэтому мне под спину подложили три подушки, разместив мое тело в полусидячем положении.

На улице светало. Операцию по зачистке этого гадюшника мы начали в сумерках, а теперь первые лучи солнца освещали окрестности усадьбы, рядом с которой в будущем появится город Далат.

Похоже, я уже потерял сознание: раньше ощущал одновременно трёх братьев, а вот сейчас потерял связь с одним из нас. Братья продолжали действовать по заранее продуманному плану. Лёха рванул к той стоянке, где находилась наша опекунша Нгуэн Тхимай с проводниками и повозками. Никита, оставив Саньку следить за мной, пошёл искать всё необходимое для операции. Ведь поместье здесь автономное, и наверняка у них есть и препараты, и инструменты на случай ранения.

Обыскал несколько помещений, и вот наконец попалась небольшая комната — примерно восемь квадратных метров. Светлые стены, масляная краска, в центре — большой стол с зелёным сукном. Стеллаж из полированного дерева, множество отделений для разных препаратов, а рядом шкафы с какими-то склянками.

И вот чудо: стеллаж для хранения инструментов. Никита нашел набор скальпелей разных размеров, пинцеты в кожаных футлярах, несколько шприцов с толстыми иглами, кровоостанавливающие зажимы и набор для ампутации, состоящий из пилы и каких-молотков. Вот же блин, набор столяра-плотника, подумал я. Лоботомию в этих джунглях они что ли проводят? Здесь же были аптечные весы с гирями, куча мензурок, спиртовка и редкость времени —доисторический микроскоп. На полках банки с надписями, пробирки и флаконы с настоями, порошками в коробочках, а в оловянных баночках — что-то непонятное.

— Это то, что надо! — подумал я, потирая руки.

Несказанно повезло. Видимо, семейство Де ла Круа здесь проводило исследования, ведь они поставляли какие-то препараты во французскую миссию, со слов Жака. Неудивительно, что на их усадьбе имеется столь серьезная медицина, которая вполне устроит военно-полевого хирурга, интересно что же тогда находится в лаборатории, которая должна быть в пещере.

Примерно через 20–30 минут на территорию усадьбы прибежали запыхавшаяся Май и Лёха. Проводники, не поспевая за ними, вели повозки к усадьбе, им было велено заезжать на территорию через главные ворота, которые Леха отворил нараспашку.

Май первой бросилась в комнату, где лежал я без сознания.

— Илья! Как же так? — схватилась мою руку, слезы потекли по её лицу.

— Все будет хорошо, Май, не переживай! — сказал Лёха девушке, поглаживая по спине.

Санька, ещё не знакомая с нашей опекуншей, поддалась бабскому расстройству и тоже расплакалась.

— Хватит здесь слякоть разводить! — строго заметил Никита. — Инструменты и препараты для операции я нашёл. Осталось только её правильно провести. Надо выбрать максимально светлую и чистую комнату для этого.