— Твои сексуальные наклонности в надежных руках, — улыбается Энди. — Честное скаутское.

— Блять, — возражает он, качая головой. Краем глаза я вижу, как он тыкает в нее указательным пальцем. — Клянись Стиксом.

Соленый прибрежный воздух обдувает мое лицо, запах океана наполняет мой нос, когда я смотрю на них. Их указательные пальцы переплетаются, скрепляя обещание, более священное, чем коронация папы римского. Клятва, которая началась задолго до нас, и которую мы переняли от наших отцов и дядей.

В детстве это казалось глупостью – не доносить друг на друга, кто съел печенье перед ужином или кто на самом деле разбил мячом окно на кухне тети Лиры. Но чем старше мы становились, тем важнее становились и наши обещания друг другу. Каждая наша клятва – это еще один замок на цепи, которая связывает нас с самого детства.

Я поворачиваю налево, увеличивая расстояние между нами и домом моего бывшего. Музыка гудит, из динамиков играет одна из моих любимых групп, болезненно напоминая мне, что мой телефон все еще подключен по Bluetooth к этому куску дерьма.

— Хотя выражение лица Текса Мэтьюса полностью оправдало мое неспортивное представление о том, как не нужно бегать, — говорит Энди, перекрикивая гитарное соло Карлоса Сантаны. — Где ты собираешься прятать эту машину? Папа не слепой.

— Думала сбросить ее на дно Тихого океана или с пика, — ухмыляюсь я, представляя, как Текс будет рыдать, глядя, как его машина тонет в черной морской пучине. — Есть другие идеи, Энди?

— Папа тебя, блять, убьет.

— Как будто тебе не все равно, — я бросаю взгляд на пассажирское сиденье и ухмыляюсь. — Ты просто боишься, что я скажу ему, что ты была со мной. Не бойся, идеальная дочь. Я не посмею запятнать твою репутацию.

Моя сестра показывает мне средний палец, улыбаясь и качая головой.

— Заткнись и веди машину.

Андромеда Ван Дорен – воплощение красоты, и я никогда не видела, чтобы она в чем-то не преуспевала. Музыка, искусство, спорт, учеба – список можно продолжать часами.

Она не вписывается в общество, хотя я знаю, что хотела бы. Раствориться в темноте и скрываться, как Эзра. Но она слишком ярко сияет в своей тишине, чтобы ее можно было проигнорировать, от ее изящных губ до веснушек на носу.

Это красота, которую созерцали древние жрицы, такая, что шепчет, а не кричит. Она бесподобная, неземная. У нее есть способность притягивать к себе своим тихим присутствием, необыкновенный дар сопереживать другим, глубина души, которой я всегда завидовала.

Ее существование беззаботно, а мое – чертова битва.

— Мне жаль парня, в которого ты по-настоящему влюбишься, Фи. Ты сразу отрежешь ему яйца или сначала поиздеваешься над ним?

Мои пальцы сжимают руль, нога сильнее давит на газ.

— В следующий раз, когда увидишь, что я разговариваю с мужчиной, переедь меня машиной. Пожалуйста и спасибо. С сегодняшнего дня я принимаю целибат.

— Есть, капитан, — Атлас салютует мне через зеркало заднего вида, прежде чем повернуться к Энди. — Я даю ей три дня.

— Ставлю пятьдесят баксов на двадцать четыре часа.

— Продолжайте нести всякую чушь. Я бы с удовольствием выкинула вас обоих на обочине.

Окраины города размываются, а по обе стороны дороги растут высокие сосны. Когда я была маленькой, мне казалось, что их ветви – это изуродованные руки, которые ждут своего часа, чтобы схватить нашу машину и проглотить ее целиком. Но когда ты растешь здесь, страшные вещи становятся просто причудливыми особенностями, которыми начинаешь восхищаться.

Пондероза Спрингс – это пустынное место, и я выросла в его безжалостном сердце.

Несмотря на все, чего мне стоило быть здесь Ван Дорен, я не позволю стервятникам победить. Они могут забрать все кроме моего дома. Они никогда не смогут отнять мою любовь к нему.

Шум волн доносится до моих ушей, подсказывая, что мы уже близко к дому. Повернув налево, я въезжаю в глубь леса и начинаю сбавлять скорость.

Фары освещают темные железные ворота – барьер, защищающий нашу семью от всего, что таится в Спрингс. Андромеда наклоняется к окну, опираясь на раму, и вводит код.

После того, как кованые ворота распахиваются, остается примерно километр подъездной дороги. Доехав до развилки, я поворачиваю направо. Мне всегда казалось крутым, что мой дом соединен с домом Колдуэллов, и разделяет их только частная дорога. Это значительно облегчало возможность тайком сбежать из дома и нажить себе неприятностей.

Наш дом возвышается над лесом, как искривленный гигант. Особняк в викторианском стиле нависает над густым лесом, его темно-серые каменные стены покрыты ползущим плющом.