Я по очереди подходил к каждому, жал руки, перебрасывался несколькими фразами, дарил подарки и вручал награды. Большая часть пациентов центрального военного госпиталя были не срочниками, а прапорщиками и офицерами, что позволяло в некотором смысле разговаривать нам на равных. Ну, во всяком случае, это были профессиональные военные, которые знали, на что подписываются, когда принимают присягу. Знали, что возможность погибнуть — или покалечиться, неизвестно ещё, что хуже — за Советскую Родину идёт в одном пакете с общественным уважением, любовью женщин и высокой заработной платой.

— Поздравляю, — пожал левую (правой у лейтенанта-десантника теперь не было) руку свежеиспечённому герою. Приколол ему к пижаме Золотую Звезду Героя, отдал коробочку и орденскую книжку.

— Служу Советскому Союзу! — Без всякого задора в голосе ответил молодой офицер.

Что его теперь ждало? В принципе, с учётом обстоятельств и окружающей действительности за окном, остаток жизни лейтенант мог прожить вполне обеспеченным человеком, имея внеочередную квартиру от государства, бесплатный санаторно-курортный отдых и пенсию в размере примерно 130% от средней зарплаты по стране. Вот только компенсирует ли это потерю руки? Сомнительно.

Вообще, потери Советского Союза в «Пятнадцатидневной войне» оказались, мягко говоря, небольшими как для конфликта такого масштаба и интенсивности. Боевые действия обошлись нам в 387 человек убитыми и ещё втрое больше — ранеными. Больше всего пострадали именно штурмовики, которые, «проверяя на себе» доктрину массового вертолётного десанта, популярную нынче в коридорах Генштаба, вынесли на себе основную часть «наземной компоненты». Нет, даже не так. Правильнее было бы сказать, что основную часть наиболее боеспособных войск — танковых в первую очередь — взяли на себя индусы. Большое сражение вокруг Лахора обошлось им почти в четыре тысячи человек погибшими, Пакистан же за эти две недели и вовсе потерял больше десяти тысяч солдат. Всё же бесконечная бомбардировка буквально всей ударной авиацией СССР — это серьёзный аргумент; против такого катка, да ещё и в условиях внутренней нестабильности, сделать что-то сложно.

Паки попытались огрызаться только в самом-самом начале, сумели сбить нам десяток самолётов — в первую очередь пострадали ударные Су-17, которых мы потеряли аж восемь машин, — но дальше, после окончательного подавления и так не блещущей ПВО мусульманской страны, игра вовсе пошла в одни ворота.

После же того, как Аслам Бек отправился на встречу с гуриями, боевые действия практически сразу прекратились, и теперь вовсю шёл торг за окончательные условия мирного урегулирования.

Мы требовали выдать нам лидеров моджахедов, свернуть, демонтировать и вывезти из Пакистана всё оборудование, предназначенное для создания ядерного оружия, и в общем-то всё. Ну, плюс компенсацию за нанесённый Пакистаном ущерб — нам и правительству Афганистана — а ещё кусок побережья на берегу Индийского океана под строительство ВМБ в аренду на 99 лет. Со своей стороны мы предлагали помощь — не бесплатную, конечно же — в освоении мирного атома, советское оружие вместо американского и пачку инфраструктурных проектов, которые были бы выгодны всем странам региона.

Индусы хотели получить договор о делимитации границы и об отказе Пакистана от индийского Кашмира — никакие новые территории, населённые мусульманами, Дели не интересовали. Плюс опять же денежные «компенсации» и сокращение армии Пакистана. Тут мы с Дели, в некотором смысле, имели разные интересы.

В общем, поскольку условия соглашения были достаточно мягкие, было понятно, что договоримся мы быстро, пусть даже местами и придется от чего-то отказаться. Тем более, что кнут в виде создания независимого Паштунистана с включением в него Пакистанской зоны племен был все так же актуален, задействовать его мы могли в любой момент.

Если говорить о мировой реакции на пятнадцатидневную войну, то получилась она весьма сдержанной. Нет, на нас, конечно же вылили ушат дерьма западные СМИ, Китай демонстративно привел свои вооруженные силы в повышенную готовность и также демонстративно перебросил несколько дополнительных дивизий к Советско-Китайской границе.

Более того, нет сомнений, что затянись боевые действия чуть дольше, Пекин не преминул бы в них поучаствовать более основательно. Вступать в прямые боевые действия с СССР — это навряд ли, а вот активно поставлять вооружение Пакистану, а может даже вступить в воздушную войну с индийцам — очень возможно. Собственно и теперь Дели от полного раскулачивание поверженного соседа во многом удерживает именно мнение Пекина. Мы-то свое в любом случае получим, но вот воевать дальше с китайцами за интересы Дели — нет спасибо, тут без нас.

США перебросили дополнительную авианосную ударную группу на свою базу на острова Чагос в Индийском океане. Изобразили «боевой выход» в сторону кораблей советского Тихоокеанского флота, обстреливающих пакистанскую береговую линию, пару раз самолеты с белой звездой демонстративно проходили над советскими кораблями показывая подвешенные на пилонах противокорабельные ракеты, но… Но реально каких-то серьезных последствий удалось избежать. Возможно в том числе и благодаря тому, что СССР демонстративно привел свои стратегические силы в повышенную готовность, в частности мы выгнали все подводные лодки с ядерными ракетами в море, как бы намекая всем заинтересованным сторонам, что шуток Советский Союз не понимает.

— Скажите, Евгений Евгеньевич, а что у нас психологической реабилитаций наших воинов? Ну то есть тела вы им тут лечите… По возможности, понятное дело. А душу?

— Ну здесь у нас конечно пошли подвижки в последние месяцы, но, если честно, товарищ Горбачев, это вам все же к начальнику госпиталя, а не ко мне. Я на телесных хворях специализируюсь.

Насчет психологической помощи ветеранам дело сдвинулось с мертвой точки еще прошлым летом. Я тогда — мне как раз в органах специальную справку подготовили по статистике преступлений совершенных афганцами — имел крайне неприятный разговор с новоназначенным министром здравоохранения и министром обороны. После этого в военных частях ведущих боевые действия быстро появились штатные единицы психологов, в Советском классификаторе болезней появился пункт «ПТСР», а все возвращающиеся из Афгана солдаты теперь в процессе получения статуса ветерана боевых действий обязательно проходили врача-мозгоправа.